Визит

После свадьбы мы оба сразу за работу. Больше нам и делать-то ничего не оставалось, если мы не хотели, чтобы нас вши сожрали. Но работали мы всегда с охотой и, если бы даже не приехали сюда, с голоду бы не пропали. Марке трудно было решиться уехать, но я-то был очень рад… И потом, когда мы приводили в порядок дом, да и потом, на полевых работах, на покосе — ни разу я не пожалел, что сюда приехал, вплоть до сегодняшнего дня… Я знаю, Марка бы рассердилась, если бы услышала меня сейчас… Но никто ведь не знает, что где ждет его, и разве можно сказать, не было бы в другом месте еще хуже? Я-то могу быть благодарным и за то, что было, и за то, что есть… Не то чтобы меня не сломила Жофкина гибель, разве мало я слез пролил, но что поделаешь? Ведь она сама сделала выбор… Если бы мы больше заботились о ней, может быть, и не случилось бы всего этого… Мне Иван понравился, но Жофке я говорил, чтобы подумала, хорошенько подумала, правда ли ей хочется уйти от нас… Не то чтобы я не хотел выдавать ее замуж, но я полагал, что лучше было бы, если бы какой-нибудь парень перешел к нам. Тут и жилья, и работы довольно… И Ивану, зятю, я говорил, но он и слушать не хотел… Да мне кажется, он еще легкомысленный. Но как они жили с Жофкой и почему она сделала это, я и понятия не имею… Я знаю, что она по нас скучала, может быть, что-то ее мучило, но что мешало ей прийти домой в любое время, ведь и двух-то километров полных не было… Сам я пару раз заходил туда, но долго я там пробыть не мог ни разу… С Зузой еще можно было поговорить, но со стариком Юло — никогда! Собственно, не такой уж он старик, мне ровесник, пятьдесят ему недавно стукнуло… Но никак не могли мы найти общий язык… Не нравится он мне, скользкий какой-то… Пьет да еще о себе невесть что понимает… Выставляется, слова правды от него не услышишь, не люблю я этого… И все-то ему не так! Такой бы и с собственной матерью поспорил, и если бы не придерживал себя, то и в драку бы полез… Как они к Жофке относились, эти ее свекры, не знаю… Конечно, они ей рады были, сколько работы она взяла на себя, как только перешла к ним… Коров кормила, доила, птицей занималась, поросят выхаживала да еще в поле со всеми ходила… На это Жофка, конечно, не жаловалась, она любила работу. Ни минуты без дела не сидела, не могла она иначе, заскучала бы… Не знаю я, что сделалось с нашей девочкой, что она такое над собой сотворила… И никто не знает или говорить не хочет… Как спустишься вниз, все глаза отводят, никто не может честно в лицо посмотреть… У меня такое чувство, будто они стыдятся чего… Но чего? Почему? Бог знает. Если бы не было у них нашего внучка, ребеночка, ноги бы моей там не было, честно, не стал бы я туда ходить… Вот и опять я разозлился, а какой прок?.. Людям бы понять друг друга постараться, а не злиться, так я полагаю. Я-то сам не люблю всяких ссор, споров. Потому и не упрекаю нижних за Жофку. Значит, должно было все так случиться, как случилось… Кто же знает!.. Уж я своих взглядов не переменю, так доживу как-нибудь. От креста своего тяжкого я уж не избавлюсь, но жить-то надо… Если бы еще я себя жизни лишил, а мне не раз об этом мечталось, все стали бы говорить, что у Жофки это от меня… Но это же неправда, нет… Конечно, были у меня всякие мысли, но зачем на жизнь посягать? Горе есть горе, а жизнь-то ведь идет… Разве нет больше леса, полей, лугов? Или птички больше не поют для меня? Нет, все осталось по-прежнему. И когда я теперь сам брожу по горам и найду вдруг красивый камешек, я беру его и отношу домой, точно для Жофки. И все мне кажется, что я поднял камешек для нее, и мне радостно так вспоминать ее… Да я везде вижу ее, везде нахожу: и у реки, и в волнах, и в лесу, и в поле, и на лугу… Всюду осталась память по ней, я все время перебираю воспоминания, и они меня радуют… Вот так я теперь и живу, и мне кажется, что до последнего моего дня ничто не переменится…

Часть IV

Г о в о р и т  И в а н,  м у ж  Ж о ф к и.

Мне теперь все равно, на все плевать… Лучше бы я и не говорил ни о чем таком, черт побери, что тут теперь говорить!

Кое-кто думает, что виноват я, а если и не совсем, то уж в чем-то виноват непременно… Я же не чувствую никакой своей вины…

Я не знаю, как все это случилось… Ни к чему такому я не был готов, потому что все это произошло неожиданно… Только это может мне кто-нибудь поставить в упрек, да и я сам себе…

Здесь я вырос; когда мои родители переехали в здешние места, был я совсем маленький. И с Жофкой было так же… Это и есть мой родной край, другого я не помню и не знаю. Мне не пришлось привыкать тут, как моим родителям, я тут дома… И пока я мог, я всегда рад был им помочь в любой работе, и в поле, и в лесу. Правда, во время учебного года мне приходилось ходить в школу, а по вечерам делать уроки, так что тогда большой помощи от меня не было, но за два месяца каникул я все возмещал. Всем ведь известно, что именно тогда в поле больше всего работы…