Визит к императору

В отличие от своего старшего друга Михаил аппетитом на этот раз похвалиться не мог и почти не притрагивался к ресторанным блюдам. Он лишь не спеша отпивал по глоточку красное вино (вопреки его собственным недавним уверениям, рассчитанным на легковерную тетушку, вкус этого напитка был ему хорошо знаком) и рассеянно отвечал на вопросы Одиссея.

– Так эта девушка и вправду представляет для вас серьезную угрозу? – продолжал допытываться Одиссей.

– Как вам сказать. – Михаил выдержал долгую паузу, устремив глаза куда-то вдаль, на панно, изображающее изобильное кавказское застолье. – По натуре она довольно бесхитростная и сама по себе не так уж и страшна, но… Страшны интриги других людей, ибо кое-кто, не будем называть имен, готов сделать из этой девчонки чуть ли не лидера клана. А никаких качеств лидера я лично в ней не заметил. Застенчивая тихоня, старается казаться понезаметнее…

Одиссей отвлекся от еды.

– И что, у девушки вообще нет никаких талантов?

– Один талант я у нее заметил, и, надо признать, это особый талант – умение хранить молчание. И он ее очень украшает. За все время нашей встречи она не произнесла и пары фраз. Мне это чертовски импонирует. Если бы женщины пореже открывали рот, мир стал бы намного совершеннее. Пожалуй, со временем я мог бы использовать ее в качестве своей помощницы.

Одиссей не согласился:

– В вашем случае как раз радоваться молчаливости московской гостьи не следует. Будь она поразговорчивей, вы могли бы выведать у нее что-то из того, что тетушка от вас скрывает. В болтливых девушках, знаете ли, есть своя прелесть. Ну а что вы-то решили относительно собственных планов, друг мой? Приступаете к «восточному варианту»?

Фон Ган был лаконичен.

– Да. Если мне удастся нейтрализовать девицу сейчас, я смогу упрочить собственное будущее.

– Ну что ж, рад был помочь. Но не забудьте, друг мой, в этом мире все взаимосвязано. И те, кто пытается воздействовать на ход будущих событий, должны учитывать, что в сконструированном ими будущем все равно, независимо от их воли, может произойти что-нибудь непредсказуемое, а порой и неприятное. Даже мельчайшее изменение в общей цепочке событий, в рамках естественной погрешности, порой приводит к результату, далекому от всех гипотетических расчетов.

– Ах, оставьте! Как учил нас товарищ Маяковский, будущее не придет само, если не примешь мер! Ударим молотом смелого творческого эксперимента по замшелым традициям и перестраховочным настроениям!

– И все же будьте осторожны! – Одиссей покачал головой. – Я за свою жизнь видел немало удивительных результатов разнообразных творческих экспериментов! И должен сказать откровенно, что некоторые из них лучше было бы не видеть никогда!

Но фон Ган думал о другом:

– Меня больше тревожит практическая сторона вопроса. К примеру, в доме тетушки, в присутствии хозяйки, прислуги и какой-то манерной старой дуры, причем – явно из числа нежити, я не смог бы воспользоваться магией кувшина. Придется искать подходящий момент… А это так непросто!

– Что ж вы хотите, дорогой мой? Магия вообще – непростая штука!

ГЛАВА 16

По просьбе тетушки мадам Ламанова колдовала над платьем для Маргариты. Но если в прежние времена о ее колдовстве говорили в переносном смысле, как об очень умелой виртуозной работе, теперь это слово приобретало буквальный смысл.

– У меня по понятным причинам теперь нет салона, закройщиц, гладильщиц, швей, – пожаловалась мадам Ламанова. – Фасон платья я изобретаю старым, привычным для себя способом, а вот шить приходится по сказочным рецептам. Французские феи давно не затрудняют себя шитьем, отправляя очередную красавицу на бал к королю… Пришлось перенимать опыт.

«Все-таки без технологии, разработанной феей-крестной, не обойдется, – подумала Маргарита, довольная собственным предвидением. – В магическом мире не так уж много оригинальных путей, по которым еще никто не хаживал».

– А ваш наряд не исчезнет после полуночи? – на всякий случай уточнила она.

Маргошиной приятельнице, ведьме Жанне, не раз приходилось иметь дело со старой феей, обожавшей обряжать всяких Золушек в бальные платья. Фея и Жанне доводилась крестной и нередко осыпала ее подарками. Но в отличие от дара вечной молодости, полученного Жанной при рождении, остальные дары крестной исчезали, едва только часы били двенадцать раз. К этому, конечно, можно было привыкнуть, но вот переход на летнее время, когда бальный наряд исчезал раньше, чем рассчитываешь, каждый раз заставал Жанну врасплох. Еще бы, сколько раз приходилось в полном неглиже спасаться от очередного прекрасного принца в самый драматический момент. А нынешние принцы – они ведь такие… они за красавицей не побегут, зажав туфельку в кулаке, и даже гвардейцев на ее поиски не отправят. Лентяи инфантильные!

Мадам Ламановой подозрения Маргоши показались не только неосновательными, но и обидными.

– Я, милая барышня, на два часа платья не делаю! – гордо сказала она. – Я шью на века.