Визит «Полярного Лиса»

Но что хуже всего – командование в Москве крайне смутно представляло себе фактическое положение на фронтах. И если обстановка на Северо-Западном, Юго-Западном и Южном фронте была хотя бы известна в общих чертах, так как оттуда приходили сводки и донесения, то о происходящем на Западном фронте, прикрывающем главное Московское направление, информации не имелось вообще никакой. Генерал армии Павлов за первые пять дней войны полностью утратил управление войсками фронта и в первую очередь находившимся в угрожаемом Белостокском выступе 3-й и 10-й армиями, которые после 25 июня, получив приказ об отходе, перешли к неуправляемому отступлению (а проще сказать, бегству).

Если относительно Северо-Западного фронта кое-какая информация имелась (в частности, о том, что за шесть дней войны противник вышел к рубежу Западной Двины и захватил на ее северном берегу несколько плацдармов, а в полосе Юго-западного фронта еще продолжается встречное танковое сражение за Дубно-Луцк-Броды), то о том, что творится западнее Минска, никаких известий не поступало. Даже о том, что в результате глубокого обхода позиций Западного фронта передовыми частями 3-й танковой группы противника в районе Смолевичей было перерезано шоссе Минск-Смоленск-Москва, в Генштабе узнали совершенно случайно (в результате чрезвычайного происшествия), потому что генерал Павлов в Москву об этом не докладывал…

По большей части именно вопросу положения на Западном фронте и посвящались совещания в кремлевском кабинете Сталина, и вечер 27-го июня не был исключением. Первыми, в 21:25 пришли «политики» – Нарком иностранных дел Молотов, Нарком внутренних дел Берия, Нарком внешней торговли Микоян (все по совместительству члены Политбюро ЦК ВКП(б)). Потом, в 21:30, к ним присоединились «генералы» – член Главного Военного Совета РККА Маленков*, Нарком обороны и председатель Ставки Главного Командования** маршал Тимошенко, Начальник Генерального штаба генерал армии Жуков, Начальник оперативного управления Генерального штаба генерал-лейтенант Ватутин и нарком РККФ адмирал Кузнецов. Самыми последними, в 22:05, подтянулись «летчики» во главе с главкомом авиации генералом Жигаревым.

Примечание авторов:

* Подпись Маленкова (вместе с подписями Жукова и Тимошенко) стоит под «директивами» номер 2 и 3, разосланными в войска 22 июня 1941 года.

** Первые заседания Ставки Главного Командования Вооружённых сил в июне проходили без Сталина. Председательство наркома обороны СССР маршала С. К. Тимошенко было лишь номинальным. Как члену Ставки мне пришлось присутствовать только на одном из этих заседаний, но не составляло труда заметить, что нарком обороны не подготовлен к занимаемой должности. Да и члены Ставки тоже. Функции каждого были неясны – положения о Ставке не существовало. Люди, входившие в её состав, не собирались подчиняться наркому обороны. Они требовали от него докладов, информации, даже отчёта о его действиях. С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков докладывали о положении на сухопутных фронтах…

Но уже к приходу генерала Жигарева со товарищи в кабинете у Вождя кипели нешуточные страсти. Весь день в различные ведомства по линиям ЦК ВКП(б), НКВД, наркомата обороны, наркомата РККФ, генерального штаба и т.д. текли доклады, рапорта, донесения, да и просто «сигналы» о том, что с утра 27-го июня в различных точках фронта отмечалось участие в боевых действиях на стороне РККА «неопознанных летательных аппаратов неизвестной государственной принадлежности».