Визит сэра Николаса

Она знала, что Жюль начала битву за право присутствовать на большом приеме два года назад, когда самой Лиззи исполнилось семнадцать и она получила разрешение участвовать в своем первом рождественском бале. Бесконечные атаки Джулианы на мать были поводом для постоянных шуток прислуги.

— Кроме того, Лиззи, ведь это Рождество, а на Рождество возможно все. — Жюль вскочила и закружилась по комнате. — Все на свете!

— Надеюсь, — пробормотала Лиззи.

Жюль внезапно замерла на месте и уставилась на сестру.

— Что с тобой случилось? Ты стала невероятно тихой и даже задумчивой в последние дни. Просто сама не своя. Можно подумать, что тебе на голову свалилась куча разных бед.

— Ничего подобного, — твердо проговорила старшая сестра. — Ты подумай, ну что на белом свете может огорчить легкомысленную Лиззи? — Она заставила себя улыбнуться как можно веселей. — И ты права, начинаются Святки, а в это время возможно любое чудо. Скажи-ка, ты подготовилась к сегодняшнему вечеру?

— Хорошо, что ты напомнила. — Жюль кивнула и направилась к двери своей комнаты. — В моем распоряжении всего каких-нибудь шесть часов, а ведь это мой первый рождественский бал, вообще мой первый бал, и я хочу выглядеть как можно лучше. Даже более того. Я хочу выглядеть… — Тут она повернула голову и бросила на сестру лукавый взгляд через плечо. — Лучше, чем ты.

Лиззи подняла брови и улыбнулась в ответ.

— Да неужели?

— Ты можешь оставаться самой веселой и остроумной, как утверждают все Эффингтоны, а я намерена стать такой, за которой ухаживают все подряд. — Жюль улыбнулась, но тотчас посерьезнела. — Я навсегда запомню этот вечер, Лиззи. Я в этом уверена.

Она повернулась и вышла из гостиной.

Лиззи рассмеялась. Да уж, если Джулиана вобьет себе что-нибудь в голову, ее не удержишь. Решила стать первой красавицей в Лондоне — так оно и будет. Лиззи не сомневалась, что Жюль устроит свою жизнь как захочет.

А как ей быть с собственной жизнью? Послушаться ума или сердца? Она любила Чарлза. Всегда любила. В этом нет ни малейших сомнений. Но любит ли она Николаса? И возможно ли одновременно любить двух мужчин? Одного, который согревает твою душу своим присутствием, и второго, при одном звуке голоса которого ты вся дрожишь?

Она должна сделать выбор, и сегодня у нее будет единственный шанс. Прежде чем Чарлз попросит ее руки. Прежде чем Николас оставит Лондон, уйдет из ее жизни — быть может, навсегда…

Лиззи выдвинула верхний ящик письменного стола и достала купленную заранее книгу. Ей повезло: книготорговец сказал, что все эти книжки будут распроданы еще до наступления Рождества. Лиззи открыла маленький томик, глубоко вздохнула и написала несколько строк, которые наконец пришлись ей по душе. Личные, но не чересчур. Прочувствованные, но не слишком. Прекрасный подарок мужчине, которого она то ли любит, то ли нет. И он ее то ли любит, то ли нет. Прекрасный подарок старому другу семьи, отправляющемуся в далекий путь, или тому, кто может стать гораздо более, чем просто старым другом.

Лиззи подождала, пока высохнут чернила на титульном листе, и осторожно закрыла книгу в темно-красном переплете. С улыбкой посмотрела на яркие золотые буквы названия: «Рождественская песнь» Чарлза Диккенса. Эти слова были обведены золотой рамкой.

Жюль права.

Так или иначе, этот вечер навсегда останется в памяти.

Глава 2

— Тебе совершенно незачем уезжать. Для этого нет никаких разумных причин. — Граф Фредерик Торнкрофт сидел в своем любимом кресле в своей любимой комнате в Торнкрофт-Хаусе, потягивал свой любимый коньяк, держа в руке любимую и неизменную сигару и глядя на своего любимого единственного племянника. — Ты унаследуешь мои деньги и мой титул, когда я уйду в мир иной.

— Но ведь суть в том, дядя, что тебе пришлось бы умереть первым, — мягко произнес Николас Коллингсуорт, вышагивая по периметру библиотеки Торнкрофта более неспокойно и быстро, чем обычно. — А я слишком люблю тебя, чтобы желать этого.

— В этом определенно есть смысл, — пробормотал граф Фредерик. — В таком случае я мог бы снабдить тебя всем, чего ты пожелаешь, еще при жизни" и рад сделать это.

— Ты обеспечивал меня всем с того самого дня, как умерли мои родители. Настало время мне самому себя обеспечить.

— Знаешь, ты точь-в-точь такой же, как твой отец.

Благодарю, — сверкнул короткой улыбкой Ник. Минуту-другую дядя и племянник молчали, охваченные воспоминаниями, один — о нежно любимом младшем брате, второй — о безвременно ушедшем отце. — Но я все же надеюсь, что сходство не чересчур велико.

Дядя посмотрел на него сосредоточенно и вдумчиво, словно бы мысленно сопоставляя отца и сына:

— Джеймс был прекрасным человеком, но совершенно лишенным деловой сметки.