Визит в Поднебесную

Ян рассказал мне легенду о наложнице императора Ханьской династии, которая интриговала и пыталась оттеснить законного наследника. Убийства. Казни. Расправы. «Трава без сердца» с тех пор растёт в этом месте», — сказал Ян и показал на траву из трёх маленьких нежных листочков, прикрепленных друг к другу без стебля. «Посмотри, у травы нет сердца!» Я засушила эти листочки без стебля и сердца.

Ян сопровождал меня в поездках, он был политик, старался всегда приукрасить действительность. «Ничего не случилось, ничего не происходит!» — ответил он мне, на вопрос: что такое, когда по саду принца, крича, гнались люди с вилами. Как на старинных картинках про крестьянские восстания.

Ян повёл меня к раскопкам. Тут я нашла длинный деревянный гвоздь из корней какого-то дерева, похожий на змею, с обтекаемой головой и узкими глазками. Этот древний гвоздь, видно, потерялся в перестройке, и я взяла его на память. Старинные китайские постройки возводились без железных приспособлений, гвоздей, скобок. Найденный гвоздь по прочности не уступает железным, его острым концом можно проткнуть сердце, а гибким туловищем опутать здание.

Ян сказал, что должен зайти за дочкой в школу. Я выразила желание посмотреть школу и заметила, что Ян не хотел спонтанного, незапланированного захода, но я настояла. Вспомнилось, как у нас в России иностранцам не хотели показывать ничего незапланированного, неожиданного. Всё отбиралось для показа, и всегда визитёра замыкали на определённый взгляд и круг.

Мы зашли в школу, небольшое одноэтажное здание, несколько убогое, с маленькими комнатами. Стоят простые досочные столы — не парты, и в классе было человек десять. Это школа для маленьких детей, девочки и мальчики обучаются тут вместе. Все ребята были в пионерских красных галстуках, хотя и без формы. Они сияли здоровьем, приветливостью. На одной стороне доски были написаны арабские цифры, а с другой — иероглифы.

В школе дети должны запомнить наизусть триста основных иероглифов, и удерживать знания сложными упражнениями памяти. Как известно, китайский язык не пользуется никаким алфавитом, а каждое слово его изображается особым знаком

— иероглифом. Разница между разговорными наречиями в разных частях Китая велика, и иероглифы позволяют людям понимать друг друга. Существует громадное различие между письменным и разговорным языком. Письменный язык неизмеримо богаче разговорного. «Если не знаешь слов, то не сможешь знать людей», — так учил Конфуций.

Я спросила: «Какие первые иероглифы изучают в школе?»

— «Мама». «Я». «Родина».

Учительница попросила одну девочку нарисовать для меня иероглиф «мама», другую — «солнце» и «луну». Ни солнце, ни луна не были на себя похожи, как, мне казалось, должны бы. «Солнце» оказалось квадратом с чёрточкой, а «Луна» напоминала лестницу. Ян сказал, что иероглифы совсем далеки от предметного подобия.

Как же изобразить иероглифами «свеже–выжатый сок»? Как создаётся иероглиф? У меня в сумочке лежало ресторанное меню, подаренное мне на память, где иероглифы соседствовали с английскими словами. Я попросила мне показать, что же делать со «свеже–выжатым соком»? Ребятам на помощь пришла учительница, слова которой мне Ян переводил. Она объяснила:

— Например, корова + молоко = свежий, и нарисовала знак коровы и знак молока, показывая, что вместе они составляют знак свежести. Потом Ян отдельно нарисовал знак рыбы и знак лампы, (рыбу ловят при лампе) и рыба + лампа = свежий тоже (это — наисвежайший?). Дерево + скрести = выжать.

— А если попадаются новые слова, то кто придумывает иероглифы, «characters»?

— Поэты.

(В китайской культуре известно, что поэты создают новые концепции в языке, так сказал мне потом Лёня.)

— У нас тоже новые словосочетания придумывают поэты. Но из наших мало кто знает, что они должны это создавать.

Любовь к стихам широко развита в Китае. Уменье писать стихи требовалось на экзаменах, им щеголяли на пирушках, стихами писались учебники и даже романы. И мой собеседник прочитал мне первые стихи из «Элегии царства Чу». Раньше, если девушка после свидания не получала утром стихов от поклонника, она считала себя оскорблённой. Сейчас так уже не общаются.

Дети собирались на обед, который был длительным — два с половиной часа, за всеми детьми приходят родители или родственники. Ян пояснил, что во многих учреждениях специально устанавливают длинный перерыв, чтобы в обед побыть с детьми. По мнению Яна, внимание к детям за последнее время увеличилось. За его дочкой, оказывается, пришла его племянница, поэтому девочка пошла домой, а Ян провёл меня по школе.

На одной стене небольшого холла висел портрет Мао, а на другой — портрет Конфуция. Жаль, что их не удаётся сфотографировать вместе.