Визитатор

Монастырская больница располагалась на внешнем дворе сразу за гостиницей и пристроенной к ней часовней. Далее следовал огород — гордость санитарного брата — и фруктовый сад, за которым начиналось кладбище.

Был час дневной работы. По внешнему двору сновали крестьяне, нанимаемые аббатством на сезонные работы — сбор винограда и подготовка виноградников к зиме поручалась именно им. Монахи трудились исключительно в давильне и винном погребе — производство вина своего рода таинство, тут вилланам 28не место.

Викарий шёл не торопясь, поглядывая по сторонам и отмечая любопытно-настороженные взгляды, встречавшихся ему монахов. Если принять во внимание скорость распространения слухов в аббатстве Святого Аполлинария, то любопытство братии имело объяснение: наверняка весть о продолжении расследования уже успела облететь весь монастырь.

Матье де Нель заметил на крыльце больницы санитарного брата. Вот кому соблюдение устава даётся нелегко. Такой говорун, как брат Жиль, должен тяготиться предписанием не любить многословия.

Но сегодня санитарный брат превзошёл самого себя, едва не заговорив викария, осматривавшего больницу. Матье де Нель стоически терпел словоизлияния брата Жиля, ожидая момента, когда можно будет повернуть разговор на интересовавший его предмет. Ждать пришлось долго. Наконец, санитарный брат остановился, переводя дыхание, и викарий поспешил воспользоваться образовавшейся паузой.

— Ну что ж, недурно, — подвёл итог Матье де Нель, идя по проходу между кроватями. — Чисто и всё на своих местах. Вашу больницу, брат Жиль, можно считать образцовой. Так я и напишу в отчёте Его Преосвященству. А что больных сейчас нет?

— Таких, чтоб тут оставить, слава Богу, нет. Больше всё по мелочи: то насморк подхватят, то палец поранит кто-нибудь из братии, то у камерария снова носом кровь пойдёт. В общем, я сейчас, можно сказать, на покое, но времени зря не теряю: делаю из трав настои, мази…

— А я вот заметил, что по крайней мере, у четверых монахов, не считая молодого сторожа, поранены руки, — оборвал разглагольствования брата Жиля викарий. — Порезы могут быть очень опасными, не так ли?

— Это у кого же? Стойте, дайте-ка я сам вспомню… Ну, во-первых, отец настоятель, — стал загибать пальцы санитарный брат. — Вы о нём уже спрашивали. Впрочем, у господина аббата не порез был, а гнойный нарыв… Далее брат Юбер. У него ничего серьёзного, так пустячная царапина. Да он ко мне и не с раной прибегал. У него, не поверите, живот прихватило, а отчего — не понятно. Но у меня на этот случай всегда под рукой славная микстура есть. Если случится вам пострадать от поноса, только известите, и брат Жиль вас в два счёта вылечит.

— Кхм, кхм, благодарю, — откашлялся Матье де Нель.

Но санитарный брат не заметил ни деликатного покашливания викария, ни готового лопнуть от смеха Жакоба, и с упоением продолжал:

— Правда, брат Юбер в тот день до того настрадался, что пренебрёг моими рекомендациями, и выпил двойную дозу. И что же вы думаете? Утром снова прибежал, но теперь просил какого-нибудь слабительного, — брат Жиль заговорщицки зашептал. — Я хотел было ему и слабительного двойную порцию дать, да куда-то склянка запропастилась.

— А что послужило причиной его первого визита к вам? — поинтересовался викарий.

— Разве я не сказал? Живот у него здорово прихватило, хоть келью в отхожее место переноси.

Санитарный брат готов был уже рассмеяться, но викарий лишил его такой возможности.

— Меня больше интересует, что могло спровоцировать, столь сильное расстройство желудка?

— Ах это, — брат Жиль поскреб затылок. — Он, помнится, и сам был удивлён. Уверял меня, что ничего недозволенного в рот не брал, то есть вкушал пищу только в рефектарии. А ведь как бывает, — санитарного брата снова прорвало, — выйдет кто-нибудь из братии по богоугодной надобности, скажем, милостыню собирать, иль там проверить живорыбные садки, и, не устояв перед соблазном, объестся в деревенской харчевне, — а мне его потом выхаживай.

— Ну, а брат Гийом к вам приходил, после того как распорол руку гвоздём?

Брат Жиль с раздражением отмахнулся.

— Ничего страшного у него нет. Рану я промыл и прогнал его отсюда.

— Прогнали? — изумился викарий.

— Ага, а то я не знаю брата Гийома. Ему бы только от работы отлынивать. Лодырь он каких свет не видывал. Думал, я его здесь оставлю, но не тут-то было. По мне лень — это и есть первичный грех, а уж все остальные от неё происходят.

Викарий не стал вступать в теологическую дискуссию по поводу вольного трактования первородного греха братом Жилем. Он спешил продолжить расспросы, пользуясь говорливостью санитарного брата.

— А ризничий к вам приходил? Он сказал мне, что порезался бритвой.

— Нет, ризничий не приходил.

— Странно. Очень странно, — протянул викарий.