Визитер

Вместо ответа послышалось тихое мурлыканье.

Мэтью приподнялся на локте, дотянувшись до зверя. Да, судя по размерам, это была именно его кошка. Даже след от ошейника на шерстке сохранился, хотя сам ошейник куда-то исчез.

Как ни странно, головная боль вскоре прошла, словно бы зверь мог вытянуть из него эту мерзость. Сухость во рту и жажда оставались, нога слегка саднила — зато мысли прояснились. А кошка перебирала лапками, будто пыталась что-то ему сказать.

Как в ту ночь, когда он оказался под прицелом снайпера.

— Выбираться будем, зверь? — одними губами произнес Мэтью. И ему показалось, что кошка не только услышала его слова, но еще и ПОНЯЛА их.

Она что-то тихо промурлыкала. И снова, как в тот момент, когда он, сам не зная как, спасся от снайпера, чья-то воля мягко коснулась его сознания. Он понял одно — не сейчас. Нужно еще немного выждать, когда окончательно стемнеет.

Иначе — гибель.

Прошло еще часа два, когда Мэтью осторожно выполз из развалившегося здания. Здравомыслящие немцы были бы, пожалуй, поражены, если бы поняли, что англичанин выбрал себе в проводники кошку. Наверное, они сказали бы, что он слаб духом, раз после боя сошел с ума, причем настолько капитально. Возможно, даже презрительно посочувствовали бы.

Но в том-то все и дело, что Мэтью с ума не сошел. Во-первых, выбора у него все равно никакого не было. А во-вторых… Уж коли эта кошка спасла ему жизнь один раз, почему бы этому не произойти дважды? Но дело было даже не в этом. Просто он не мог не подчиняться. Чужая воля тащила его за собой — так кошка тащит в зубах своего беспомощного малыша, унося его подальше от опасностей.

Правда, Мэтью даже не подозревал, какие именно опасности могут его поджидать дальше. Он думал о немцах, о шальных пулях и снарядах, о каком-нибудь французском фермере, который может выдать его нацистам, если он будет у него прятаться.

То, что с ним случилось, оказалось куда загадочнее и непонятнее.

А началось все, когда он проковылял несколько ярдов от своего убежища, когда ночь неожиданно осветилась, и город стал совсем непохожим на прежний. Он будто бы потерял свои очертания, стал иным, нереальным.

Но больше всего Мэтью поразила не эта перемена. Он остолбенел, забыв обо всех прежних опасностях, стоило ему только посмотреть на кошку…

* * *

Иногда Мэтью казалось, что он сошел с ума. Иногда — что немецкий снаряд попал гораздо точней, и все, что сейчас с ним происходит — это или предсмертные видения, или то, что должно наступить после смерти.

Хотя, как знать — у мертвецов, вообще-то, раны не болят. По крайней мере, не должны болеть. А вот ему приходится не идти, а ковылять. Значит ли это, что все происходящее с ним — действительность?

Он затруднялся с ответом, а после — махнул на это рукой. В конце концов, надо было куда-то идти и избегать каких-то совершенно неведомых опасностей. И опасностей этих, как подозревал Мэтью Корриган, здесь находится во множестве. Он чувствовал себя так, словно оказался на минном поле. И наверняка пропал бы, если бы не чужая воля, которая вела его. А куда? К спасению? Он искренне на это надеялся.

Здесь было отчего сойти с ума. Да уже хотя бы от самого вида этого города! Никаких развалин, никаких разрушений здесь пока что не случилось — и означало это только одно: он оказался в совершенно другом мире, почти что непохожем на тот, который остался у него за спиной.

Кажется, этот город был населен. Но, когда под утро он услышал автомобиль, движущийся по дороге, ему пришлось броситься к пустующему зданию и прижаться спиной к двери — настолько сильным оказался переданный ему импульс страха. Было, пожалуй, отчего испугаться, хотя, с другой стороны, не настолько же. Ну да, грузовик двигался сам, без водителя и без пассажиров.

В том же доме он и остановился, уже зная: день в этом мире — это опасность, идти здесь нужно только ночью.

Перемены с кошкой стали происходить почти сразу же, как они оказались здесь. Она стала больше, и при тусклом свете никакой шерсти он не разглядел. Кошка — размером с крупную овчарку — была словно бы закована в стальную броню. А ее клыки, пожалуй, были достойны какого-нибудь леопарда. Но самое странное — хвост, заканчивающийся шипом. Мэтью невольно потянулся, чтобы рассмотреть этот самый шип, но кошка сделала шаг назад — и зашипела, словно бы предупреждая об опасности. А потом импульс в мозгу подсказал Мэтью — шип ядовит, лучше к нему не прикасаться.

Он не слишком четко понимал, в какую сторону они держат путь. Сперва нужно было просто как можно скорей покинуть город, а потом двигаться наугад — мимо каких-то болот, по петляющим тропинкам, и в его мозгу звучал приказ — не останавливаться! По сторонам не глазеть! Иначе, как он понял, дело примет очень плохой оборот.