Визитка с того света

Вступать в перепалку Мельников не стал. Как раз в этот момент он наткнулся на записи, сделанные на некоторых рекламных проспектах. Вглядываясь в надписи, приятель заговорил вслух:

– Это что за ерунда? Похоже на шифровку. Буквы, цифры. Да еще карандашом нацарапаны. А вот с этого листа, похоже, что-то стирали. И здесь то же самое.

Он отложил в сторону четыре буклета. Два из них имели четкие пометки. Два других – слегка заметные следы. «Поторопилась ты, Татьяна. Два буклета просмотрела, – укорила я себя. – Надо было лучше разглядывать. Теперь вот придется подмазываться к Мельникову, чтобы он разрешил сравнить записи на всех листах».

– Что собираешься делать? – переходя на серьезный тон, спросила я.

– Для начала закончу осмотр. Если ничего интересного больше не обнаружится, поеду к Проскурину на работу. Пообщаюсь с его коллегами, – ответил Мельников.

– Слушай, возьми меня с собой, – просительным тоном произнесла я.

– Это еще зачем? – сдвинул брови приятель.

– Просто интересно, – ответила я. – Ну чего ты дуешься? Сам понимаешь, что я туда и без тебя поехать могу. Охота тебе, чтобы мы друг другу в затылок дышали? А так и быстрее будет, и веселее. В конце концов, это же я его нашла. Могла бы и не говорить тебе об этом. Я же, как добропорядочная гражданка, выполнила свой долг. И ты должен это оценить.

– Ладно, посмотрим, – смягчился Мельников.

В квартире Проскурина мы пробыли еще с час. За это время жилище потерпевшего успели разобрать на мелкие детали и собрать заново. Следственная бригада заглянула в каждый уголок, в каждую щелку. Вскрыла плинтуса, простучала стены, разворошила все вещи в платяном шкафу. Результат их осмотра от моего ничем не отличался. А вот последствия отличались разительно. Квартира убитого стала похожа на декорации к фильму шестидесятых годов. «Обыск на конспиративной квартире Ильича»! Именно так бы я назвала эту картину. Хорошо еще, что сам хозяин ее в таком виде уже не застанет, иначе его точно удар хватил бы.

– О чем задумалась? – подойдя ко мне сзади, спросил Мельников.

– Восхищаюсь результатами осмотра, – улыбнулась я. – Обещай! Если когда-нибудь полиция вздумает обыскивать мой дом, ты не допустишь подобного вандализма.

– А ты собираешься вытворить что-то противозаконное? – улыбнулся в ответ приятель. – Если да, то протекции с моей стороны не жди. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к нарушителям закона. Пощады не будет!

– Мне уже страшно, – сделав круглые глаза, засмеялась я. – Придется отказаться от коварных замыслов.

– А вот это правильно, – похвалил меня Мельников и, посерьезнев, добавил: – Кстати, мы можем ехать. Ребята останутся. Нужно пройтись по соседям, порасспросить. Может, кто-то что-то видел или слышал про этого Проскурина. Ну что, поехали, навестим сослуживцев Антона Павловича?

Мы вышли во двор, уселись в машину Мельникова и поехали на улицу Трубную. Как только мы отъехали, приятель спросил:

– Как думаешь, для чего Проскурин собирал все эти рекламные проспекты? Непохоже, чтобы это было своеобразное хобби небогатого джентльмена, мечтающего однажды разбогатеть и посетить все дорогие рестораны города.

– Ума не приложу, – осторожно ответила я. – Но в одном ты прав. Проскурин собрал их в папку не ради забавы. Да еще эти записи шифрованные. Что они могут обозначать?

– Для номеров телефонов цифр маловато, – задумчиво произнес Мельников. – Если бы их было хотя бы по шесть, тогда еще можно было бы предположить, что Проскурин воспользовался буклетом, как записной книжкой. Не оказалось под рукой подходящего листка, вот он и записал номер на первом попавшемся под руку предмете. А так, кто его знает?

– Да нет. Не думаю, что записи сделаны второпях. Скорее всего, они относятся именно к тем ресторанам, которые рекламируют буклеты. Может, он их посещал? Первая мысль, которая пришла мне в голову при виде такого изобилия рекламы, – это то, что Проскурин подрабатывал в качестве «тайного гостя» в сфере ресторанного бизнеса. А что? Неплохая идея. В институте, по словам соседа Проскурина, платят не ахти. А жить-то красиво всем хочется. Подвернулась Проскурину непыльная шабашка, он и согласился. И еда халявная, и приработок. Два в одном, так сказать, – рассуждала я.

– Все может быть. А пометки на рекламных листах могут обозначать, что в этих ресторанах либо хорошо готовят, либо, наоборот, из рук вон плохо. И отметил их Проскурин, чтобы не перепутать с другими. На будущее. Вдруг случится побывать там с дамой, так? – развил мою мысль Мельников.

– Что-то слишком сложная система. Буквы, цифры. Не проще ли было в этом случае просто написать что-то типа «хорошо» или «супер». Или просто «да». И так было бы понятно. Нет, Мельников, твоя версия не выдерживает критики. Я думаю, что надписи эти к интимной жизни убитого никакого отношения не имеют.

– Тогда вот тебе другое предположение. Заглавных букв в обоих случаях три, так? Что у нас бывает по три буквы? – задал вопрос Мельников.

– Андрей, тебе ли не знать, что в нашей стране бывает на три буквы? – не удержалась я от того, чтобы не подколоть серьезного Мельникова.