Визитка с того света

– Со Светкой, правда, нехорошо вышло. Ее после этого три дня по кабинетам мытарили. Девчушка не выдержала и заявление на увольнение написала. А Каверзник после этого с гордо поднятой башкой неделю ходил, точно и вправду диверсанта вычислил, – поддержал парнишку один из работников. – Ну, это-то понятно. Проскурин вообще женщин ненавидит.

– Это оттого, что у него постоянной бабы нет, – сделал вывод Михаил Алексеевич. – Вот была бы у него баба, тогда на пакости времени не оставалось бы.

– Да откуда ей взяться-то? Забыл, кто его воспитывал? С такой мамашей у любого все желание якшаться с противоположным полом улетучится на веки вечные, – рассмеялся мужчина средних лет, сидящий напротив Михаила Алексеевича.

– Твоя правда, Иван. С Марьей Петровной не забалуешь. Да только она четыре года, как преставилась, а Антоша все холостякует. Вот при ее жизни он себе разные пакости не позволял, – принялся вспоминать Михаил Алексеевич. – Когда мать его жива была, так Каверзника не видно не слышно в отделе было. Теперь приглядывать за ним некому, вот он и отыгрывается на нас.

Я слушала отзывы коллег Проскурина и не переставала удивляться. Со слов сослуживцев портрет потерпевшего вырисовывался безрадостный. Только от этих воспоминаний мне пользы было мало. Нужно было срочно переводить разговор на интересующие меня темы, иначе я рисковала засидеться здесь до прихода Мельникова. Отдавать инициативу в руки сотрудника полиции, хоть и моего лучшего друга, мне не хотелось.

– Значит, у Проскурина невесты не было? – уточнила я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Чем же он в свободное от жалоб время занимался? По жизни он чем интересовался?

– Ничем этот бирюк, кроме своей персоны, не интересовался, – отрубил парнишка у окна. – Для интересов он слишком жаден. Любое хобби предполагает вложение денег. Даже если ты коробки спичечные собираешь, так и на них копеечку тратить придется. А наш Антоша, ко всему прочему, еще и скупердяй. За грош любого удавит. Или сам удавится.

– Вот как? А я слышала, что он любитель ресторанного отдыха, – невинно сообщила я.

– Да вы что! Кто вам мог такую ерунду наговорить? Проскурин даже в институтскую столовую и то только по праздникам ходит, – в один голос заявили коллеги Проскурина.

– Погодите, мужики. Чего человека в смущение вводите? – остановил их Михаил Алексеевич. – У Проскурина в последнее время деньжата водились, я сам видел. Да и на одежду он стал тратиться. И ведь не на барахолке покупал. Одна его куртка чего стоит. Я у девчат-сметчиц интересовался. Такая курточка в магазине стоит немерено. Может, и на рестораны раскошелился, кто знает?

– Давно у Проскурина деньги появились? – почувствовав, что напала на нужный след, спросила я.

– С полгода как, – призадумавшись, ответил Михаил Алексеевич. – До этого он, как и все мы, от зарплаты до зарплаты копейки считал, а тут кошелек у него потолстел. Приоделся наш Антоша, это точно. Я даже подумывал, что начальство ему приплачивать за его жалобы стало.

– И такое бывает? – удивилась я.

– В жизни всякое бывает, – наставительно произнес Михаил Алексеевич.

– Да брось ты, Лексеич. Кому он нужен, платить еще ему, – возразил парнишка у окна. – Вот я слышал, что Антоша калым себе нашел. На дому проекты варганит. Частным образом. Что ни говори, а в этом деле он мастер.

– И что же он ни с кем хорошей новостью не поделился? Ни одному не рассказал, откуда деньги берет? – спросила я.

– А кто его слушать-то станет? С ним ни одна живая душа общаться не хотела, – снова влез парнишка. – Но деньги у него водиться стали, это я тоже заметил. А откуда он их брал, мне неинтересно. Хотя насчет ресторанов я все равно сомневаюсь. Не может человек так вот взять и поменяться ни с того ни с сего. Я в это не верю. Если ты по жизни крохобор, то и помрешь крохобором.

– Вот он и помер, – задумавшись, произнесла я.

– Кто помер? – переспросил Михаил Алексеевич. – Антон помер?

Поняв, что проговорилась, я не стала отпираться.

– Да. Антона Проскурина убили вчера вечером. Зарезали ножом прямо в троллейбусе. Собственно, поэтому он на работу и не вышел, – сообщила я.

– Вот те раз, – присвистнул парнишка у окна. – А мы тут его грязью поливаем.

– Да, нехорошо как-то получилось, – укоризненно глядя на меня, произнес Михаил Алексеевич. – Вы бы хоть намекнули, что человека уже нет. А то мы тут его черним, а он уже и ответить в свое оправдание ничего не сможет.

– Так получилось, простите, – виновато сказала я. – Хотя то, что я услышала, поможет нам найти его убийцу гораздо больше, чем если бы вы все вместе принялись незаслуженно нахваливать Антона.

В комнате повисла тишина. Коллеги Проскурина притихли, переваривая новость. Именно в этот момент дверь открылась, и на пороге возник Мельников. Оглядев нашу невеселую компанию, он вполголоса спросил:

– Татьяна Александровна, вы тут закончили?

– Так точно. С коллегами побеседовала. Информацию собрала. Можем идти, – облегченно выдохнула я.

– Ну, тогда пойдемте. Я, собственно, тоже закончил, – озабоченно глядя на мое смущенное выражение лица, предложил Мельников.