Визитная карточка Флота

"Кому понравится, коли кэп сутками торчит за спиной в рулевой рубке", - комментировал этот факт Алмазов. Сам же он так представлял свое будущее капитанство: "Вышколю своих штурманов и буду весь рейс заниматься в каюте самообразованием..."

Ян говорил также, что на вахте старпома капитан почти никогда не появляется на мостике.

- Вы знаете, доктор, в чем мы принципиально расходимся со старпомом? - словно прочитав ее мысли, спросил Семен Ильич и тут же ответил на свой вопрос: - В комплектовании экипажа, особенно женской его части. Я считаю, что на должности поварих, буфетчиц, дневальных надо брать пожилых женщин. Опыта побольше и соблазна для экипажа поменьше... А вот Генрих Силантьевич убежден, что надо, наоборот, брать молодых и красивых. Они, мол, всех подтягивают, а кой-кого и вдохновляют на доблестный труд...

- Интересно, а я по чьей мерке прохожу, по вашей или по старпомовской? - улыбнулась Татьяна.

- Вы особая статья, вы комсостав, - ловко выкрутился капитан. - А вот наша Лида - протеже чифа. Зато Варвара Акимовна - мой кадр.

- Но Варвара Акимовна почти двадцать лет плавает. Начинала тоже молодой и красивой.

- Не знаю, не знаю, в ту пору я с нею не служил...

На горизонте вдруг заклубилась голубовато-серая дымка, длинные языки ее поднимались все выше и выше. Тотчас же на мостике потянуло сырым ветерком. Татьяне показалось, что ветер оставляет на ее оголенных до локтей руках мокрые следы.

- Кажется, шквальчик идет, - забеспокоился капитан. - Штурман! окликнул он стоявшего вахту Рудякова. - Быстро уберите всех с палубы!

Еще через несколько минут хмарь заволокла солнце, сделав его тусклым медным пятаком, на который можно было смотреть простым глазом. Спокойное пока море приняло зеленовато-угрюмый оттенок. Потом налетел другой, более сильный порыв ветра и как плугом взрыл все пространство. Следующий порыв растрепал макушки мелких крутобоких волн, погнал, словно перекати-поле, крупные хлопья бурой пены.

Татьяна выросла у моря, любовалась не раз штормовыми накатами, но впервые видела такую пену, бурую, как в красильном котле. Она догадалась, что ветер захватил частицы водорослей, которые придали пене такую странную окраску.

А от горизонта стремительно мчались навстречу "Новокуйбышевску" полчища растерзанных туч, словно сказочные чудища, на лету проглатывая друг друга.

- Не завидую я давешнему конфинансу, если он не сумел отремонтировать машину, - сказал Семен Ильич, зябко поеживаясь в своей тропической форме. - Идемте в рубку, доктор, - предложил он, - не то нас мигом просифонит...

В ходовой рубке среди бела дня был полумрак, и вахта включила освещение приборов.

- Карту погоды принимали? - спросил капитан у вахтенного штурмана.

- Только что приняли, Семен Ильич, в нашем районе ни одного паука, ответил Рудяков.

Татьяна уже знала, что пауками на морском жаргоне называются графические изображения циклонов.

- Как барометр?

- Держится.

- Значит, в вороночку угодили, - сделал вывод капитан. - Везучий, видно, этот конфинанс...

"Дался ему злосчастный панамец, - мысленно усмехнулась Татьяна, задел какую-то больную струнку капитанского самолюбия".

Ясность внес сам Семен Ильич:

- В сорок девятом в Каттегате мы тоже потеряли управление. Лопнул штуртрос. Штормишко был приличный, потому я попросил встречного шведа подержать меня буксиром на волну, пока я цепочку склепаю. Охотно, стервец, согласился, держал-то всего ничего: полчаса вместе с заводкой буксира. А потом шведы прислали нам счет за спасение судна от гибели... Мол, когда б не они, русский пароход выбросило на камни острова Лесе. Сумма, разумеется, сногсшибательная. Судиться пришлось. Хорошо, что штурмана у меня были толковые, вахтенный журнал оформили как следует. Присудили шведам ноль целых хрен десятых от того, что заломили...

Судно стало заметно покачивать, а из сгрудившихся над мачтами туч ударил дождь похлестче утрешнего. Тот был почти в безветрие, а сейчас шквал удесятерил силу дождевых струй, и они стучали в рубочное стекло будто пулеметные очереди.

- Вот тебе, чиф, и пожарная тревога, - сказал капитан поднявшемуся на мостик Алмазову. - Тут в пору водяную объявлять...

- Человек предполагает, а стихия располагает, - резюмировал старпом, в тоне которого не чувствовалось огорчения. - Доктор, - обратился он к Татьяне, - вас помпа ждет в кают-компании.

- Кто ждет? - переспросила она.

- Кузьма Лукич, первый помощник. Работу вам какую-то нашел.

Татьяна торопливо сбежала вниз.

Воротынцев был не один, рядом с ним сидел председатель судового комитета электромеханик Александр Александрович Сидорин, очень степенный и немногословный человек средних лет, которого в экипаже уважительно звали Сан Санычем.

- Извините, доктор, что потревожили вас, - с затаенной насмешкой глянул на нее помполит. - Однако вы сегодня достаточно отдохнули, приняли водные процедуры, солнечные ванны. Пора и за работу...

- Кто-то заболел? - встревожилась Татьяна.

- Нет, у вас по-прежнему два пациента - Томп с бессонницей и Рудяков с травмой...