Визитная карточка Флота

Артельщики оказались неутомимыми ходоками, и Урманову, который был лет на двадцать моложе каждого из них, тем не менее поначалу приходилось туго. Когда поднимались в гору до уловистых омутов, майку приходилось выжимать. А затем начиналось занимательное представление: прыгание по скользким обеленным валунам вдогонку за шустрой и привередливой рыбкой с пятнистой спинкой. Первые два раза Сергей возвращался назад с пустыми руками, но не считал, что напрасно потерял время. В горах возле стремительных прозрачных струй и дышалось и думалось легко.

- Знаете, Сережа, - обратился к нему Миронов, когда артельщики отдыхали на берегу перед обратной дорогой. - Вы мне очень напоминаете одного давнего сослуживца, фамилия его, к сожалению, вылетела у меня из головы. Но вы очень на него похожи. Отец у вас, случайно, не моряк?

- Он был капитаном первого ранга.

- Был... - задумчиво повторил Миронов. - О скольких людях нашего поколения приходится уже говорить в прошедшем времени... А ведь они жили, радовались и страдали...

- Отец умер в шестидесятом.

- А ему не доводилось ходить Северным морским путем?

- В тридцать шестом году он прошел из Ленинграда во Владивосток на эсминце "Сталин".

- Ага! Значит, склероз еще не всю мою память съел! Он был флагманским минером?

- Кажется. Я в ту пору пешком под стол ходил.

- Да, да! Он тогда был гораздо моложе, чем вы теперь.

- Отец был девяносто восьмого года рождения.

- А вы, если не секрет?

- Тридцатого.

- Выходит, загнул я маненько. Но когда на склоне лет вспоминаешь былое, сверстники представляются юношами. Так вот, я служил на этом же "Сталине" младшим инженер-механиком. И очень хорошо помню, как ваш отец, Сережа, здорово выручил весь отряд, когда нас затерло в ледяных полях Карского моря. Он высадился с подрывной партией и скалывал лед вокруг кораблей мелкими толовыми зарядами.

- Он об этом никогда не рассказывал.

- Не придавал этому факту значения. У нас тогда каждый что-то изобретал. Еще на заводе инженер Шиманский предложил усилить корпуса эсминцев по ватерлинии распорной деревянной обшивкой, поверх которой пустить прочные стальные листы. Получилось нечто вроде ледового пояса. А в конце пути чуть не остались мы в штормовом Чукотском море без топлива, но старший инженер-механик "Войкова" Василий Федотович Бурханов внес фантастическое предложение: вдувать в топку вентилятором к одной работающей форсунке обычную ржаную муку! И что вы думаете: подняли пар до марки. Своим ходом пришли в бухту.

- Отец сохранил фотографию начальника Главсевморпути Отто Юльевича Шмидта с дарственной надписью.

- Карасакал - так мы любовно звали Шмидта - много сил приложил, чтобы доказать возможность проводки военных кораблей Северным морским путем. В Великую Отечественную опыт этот нам пригодился. А тогда, в тридцать шестом, полагаю, не без участия Отто Юльевича наших командиров орденами наградили. Во Владивостоке наши пути с вашим отцом разошлись. Я остался на прежнем месте, а его сделали командиром сторожевика и перед войной перевели на запад. Напомните мне его имя-отчество...

- Прокофий Нилыч.

- Верно! А фамилия у него была сибирская...

- Урманов.

- Точно. Я очень рад, Сережа, что дело своей жизни он передал вам, что не засохло древо его рода... - Миронов вздохнул.

- А у вас, Мирон Алексеевич, есть дети? - не почувствовав перемены его настроения, спросил Урманов.

- Были два сына: Леша и Антон, близнецы. В сорок третьем со школьной скамьи ушли на фронт, воевали в одном экипаже самоходки. А в сорок пятом под Кенигсбергом оба моих солдата в одночасье...

- Простите, Мирон Алексеевич... - растерянно пробормотал Урманов.

- Ничего, Сережа... Эту мою рану ни растравить, ни заживить уже нельзя...

На обратном пути Сергей намеренно приотстал, после рассказа Миронова хотелось побыть одному, подумать об отце.

В зыбком тумане пережитого растворились многие впечатления детства, но встречу кораблей, прошедших Северным морским путем, он помнил отчетливо.

Он стоял в толпе встречающих на причале, держался за руку матери, но ничего не видел, пока дядя Ваня Русаков, старый друг отца, не поднял его на плечи. Тогда разглядел Сережа подходящий к берегу большой бокастый корабль с рыжими потеками ржавчины и какими-то странными сараями на палубе. Уродливый пузатый корабль тогда ему не понравился, тем сильнее он удивился, когда полгода спустя вновь увидел этот эсминец и невольно залюбовался стройными его обводами, красивыми надстройками, за которыми притулились две высоких трубы. "Сталин" и "Войков" были из лучшей для своего времени дореволюционной серии "Новиков", и даже в конце тридцатых годов они сохранили свою внушительность.

Зато отец, одним из первых сбежавший по сходне на причал, восхитил Сережу бронзовым обветренным лицом, которое обрамляла светлая шотландская бородка, и рыжими собачьими унтами. "Ого, как ты вымахал, сынище!" воскликнул он, сильными руками подбросив сына над головой. И эта суровая отцовская ласка была для Сережи приятнее каждодневных маминых поцелуев.