Визмор

Цецилий направился в библиотеку. До поздней ночи он изучал фолианты, раздумывал над бренностью бытия и тяжелой участью народа. К утру Цецилий вышел из дворца прогуляться. Всё вокруг было чисто, аккуратно, люди жили в каменных богатых жилищах и всюду ратовали при одном виде своего правителя. Был он местным героем и философом-правителем, который каждый свой шаг обдумывал наперёд и прежде всего боялся попрекнуть чей-либо интерес. Так он оставлял людей довольными. Благоразумные горожане и подумать не могли, чтобы воспользоваться добротой своего правителя. Горожане эти были непомерно мудры и поддерживали того, кто всласть их кормит.

Но уже той же ночью произошло нападение. Дозорный заголосил в трубу, и тут же все жители города всполохнулись. У города не было регулярной армии, Цецилий старался улаживать всё с помощью дипломатии. И долгие десятилетия ему это удавалось. До тех пор, пока не пришли те, с кем договориться нельзя.

На город обрушился шквал из горящих стрел. Горячая сталь наконечников врезалась в плоть граждан империи. Сады, площади, жилые кварталы были залиты кровью и телами неудачливых, что были в это время на улице. Цецилий побежал в дворец и встретил своего советника Маркуса. Советник этот был более привязан к миру. Видел он всё более реалистично и менее мечтательно, чем идеалистичный Цецилий.

— Маркус! Славно, что ты здесь! Ты знаешь что-нибудь о нападении? О тех, кто на нас напал?.. — встревоженно спросил Цецилий.

— Конечно знаю, господин. Это Цекул, великий воин, объединивший варварские племена. Боюсь, что ваше поражение неизбежно. Пускай вам и удалось на короткий срок создать Рай, но удержать его в своих руках вы не смогли. Пусть же он перейдет в руки победителю.

— Что?.. Что это значит?

Маркус вынул клинок из-под тоги и резким движением погрузил его лезвие в живот императора. Тёмной полосой окрасилась одежда Цецилия. Алая кровь стекала с белого полотна на каменный зал.

— Ты сгубишь народ под их правлением. Нужно ставить империю выше своих интересов. — с трудом произнёс Цецилий и повалился в лужу собственной крови.

— Ты слишком много размышлял и мало действовал! С моей хитростью и силой Цекула мы отхватим себе все богатства этого мира! — ответил Маркус, вытирая клинок о тогу Цецилия.

Во дворец ворвались варвары. Впереди среди своей охраны, шёл мужчина в меховой шапке с рогами.

— Я всё сделал, как ты и просил, Цекул. — покладисто произнёс Маркус.

— Молодец, человек. Получи свою награду. — ответил Цекул и размашистым ударом меча отрубил голову Маркуса.

Цецилий издал последний вздох и закрыл глаза.

Визмор очнулся. Перед глазами ещё мелькали разноцветными пятнами остатки увиденного. Проморгавшись, он поднялся и ухватился за голову:

«Сколько странных смертей! Сколько предательств! Неужели нет секрета, позволившего хоть кому-то выиграть у этой жизни?! Император делал всё правильно, и даже больше этого, но всё равно, когда пришло время, его империю будто смыло волной. И всё-таки не может философ править там, где царят интриги и предательства. Там, где одни счастливы, другие несчастны, и вторые обязательно придут к первым, чтобы всё разрушить».

Вскоре взгляд его упал на Гектора. Он прислушался к тишине и ответил:

— Да, друг мой, это невероятно. В последние секунды в глазах его больше ничего не имело значения. Цецилий смотрел на мир, на своё будущее, как на тлеющую в огне фотографию. Это меня и пугает, и успокаивает. Вот какие мысли приходят человеку, как только он осознаёт свою смерть. Это ждёт и меня.

Визмор вышел на улицу и вдохнул глоток влажного прохладного воздуха. Дождь заливал лес. В проталинах появились лужи, в которых ковырялись первые жучки. Старик подумал, что этот мир, не дающий никаких надежд, прекрасен. Он зашёл обратно в землянку, достал купленный дневник, и сел с ним за стол. Визмор открыл его и прочёл первые строки: «Это единственное, что заставляет меня жить. Я надеюсь, что санитары не найдут его. Изверги точно сожгут все мои записи. Также, как сжигают наши души».

Старик погрузился в чтение. Фантазия в его голове смешалась с реальностью. Он читал и раздумывал о том, что стряслось с этим человеком, какие тяжелые испытания прошёл он и какую эпоху застал. Впервые Визмор погрузился не в суть предмета, а в суть своего собственного воображения. Строки дневника оживали в его голове и вскоре он очутился в палате старой больницы.

Взгляд упал на испещрённые порезами руки. Ногти обгрызены, кожа сухая и потрескавшаяся. Тело лежит на койке, его прикрывает белая простынь. В палате больше никого нет. В голове копошатся навязчивые мысли. Их настолько много, что Визмор едва может ужиться внутри. Он и сам с трудом мог поразмыслить там, где иные мысли сковывают его безмерным шквалом. Со временем, прислушавшись к шёпоту мыслей, он понимает, что находится в теле женщины. Женщины, уставшей от борьбы.

Вдруг она достаёт из-под матраса дневник и садится в угол комнаты. В маленькой дыре, где известь потрескалась и осыпалась, она достаёт карандаш и начинает записывать: