Визуальная культура в медиасреде. Современные тенденции и исторические экскурсы

Так было не всегда, поскольку прежде предметов, относящихся к интимному взаимодействию с индивидом и касающихся не только лица, головы и шеи, но и остального тела, было несколько больше[69]. И применительно к XIX веку, к примеру, правильнее говорить о body-доминанте. Ранее к тому же слою интимного круга могли быть причислены мушки, парики, перчатки, чулки и, возможно, помимо белья еще накрахмаленный воротник и корсет. Таким образом, за период модернизации костюма и повседневности от XIX до XX века уменьшилось количество предметов, находящихся в длительном тесном контакте с большими участками поверхности тела, вне лица и головы. Уходят в прошлое непременные ранее лифы, нижние сорочки, бюстгальтеры, панталоны, корсеты. И остаются в большинстве случаев лишь трусы и, у женщин, однако далеко не всегда, бюстгальтер; губка, большое полотенце и махровый халат, которые используются после «водных процедур».

Однако и сегодня, и в предшествовавшие периоды очевиден уклон в физиологическое обслуживание индивида, в том числе подразумевающее немало процедур, требующих полного уединения или хотя бы максимально возможное сокращение круга потенциальных зрителей – присутствующих при процедуре. Все это весьма далеко от процессов созерцания, фокусировки внимания на восприятия зримых образов, не связанных напрямую ни с конкретной материальной фактурой предмета, ни с пространством повседневной среды, в которую встроен физически индивид.

Некоторый компромисс между чисто физиологической доминантой и эмоционально-личностным началом, воплощенным во взаимодействии с предметами, в прошлом могли составить табакерка, зеркальце, веер, трость, зонтик, четки, монокль, театральный бинокль, портмоне, карманные часы. Значительно позже – портсигар, пудреница с зеркальцем, очки и в особенности «черные» очки от солнца, наручные часы. И наконец, цитаделью духовно-личностного начала во взаимодействии с предметным миром сначала являлся личный молитвенник, позже – дорожный дневник и книга.

Разнообразие внешних форм и фактур, очевидное в случае всевозможных вещиц интимного круга, книга заменила относительным единообразием формы, постепенно достигая и аскетичности в решении фактуры переплета. Уходили из обихода дорогие материалы переплета, будь то кожа, бархат, шелк, драгоценные каменья, пряжки и замочки; на сегодняшний день осталось в основном золотое тиснение. Книга все менее форсировала свое предметное начало, перенося акцент на то вербальное богатство смыслов и форм, которое являет сам текст. Из роскоши, доступной для немногих, за века своего существования книга превратилась в повседневный атрибут образованного человека.

В отличие от вещиц физиологической доминанты книга – носитель внеинтимного информационно-образного поля, часть большого мира творческих процессов. Книга предполагает высокую длительность взаимодействия с ней. В XX веке к книге прибавились фотоаппарат и аудиоплеер. Однако до недавнего времени книга оставалась тем видом предмета духовной доминанты, взаимодействие с которым происходило наиболее регулярно. Отхождение от книжной культуры, особенно у молодежи, наметилось во второй половине XX века. В какой-то степени книгу попытался заменить аудиоплеер. Однако тотального распространения эта тенденция, как нам представляется, не получила.

Другим предвестником нынешнего бума индивидуальных средств трансляции и хранения аудиовизуальных образов стал легкий компактный и простой в обращении фотоаппарат с символическим прозвищем «мыльница». «Мыльница» отсылала к ассоциациям с тем кругом предметов, аналогичных по фактуре, форме, элементарности обращения, который как раз и относился к слою относительно интимных компактных вещиц, в данном случае для гигиены. Однако монофункциональность «мыльницы-для-души» делала заведомо ограниченными периоды ее использования.

К концу XX века образовался дефицит носителей духовного начала в пределах интимного круга вещей. И вероятно, прежде чем разразился нынешний бум мобильных малых экранов, подспудно нарастало «духовно-информационное голодание» в сфере интимного предметного взаимодействия. Небумажных носителей информационно-образных блоков, рождающихся в разомкнутом публичном пространстве и воплощающих рефлексию об этом разомкнутом публичном пространстве, носителей, которые можно взять в руки, положить в карман, потеребить и повертеть в руках, достать в метро, на уроке, в поезде, в автомобиле, в офисе, на улице, на пляже, в ресторане, в кино, при гостях, в одиночестве, везде и всегда… их не то чтобы не было совсем – не было таких, которые самой своей структурой оправдывали бы частое, ежедневное, длительное и многообразное взаимодействие с ними современных людей разного пола и возраста, уровня занятости, социального статуса, разных предпочтений и потребностей.