Вход и выход. Антология мистики

– Это возможно, – сказал он. – Даже вполне вероятно. Поразительно, конечно, но позволяет понять ряд противоречий. Сила творить чудеса – это дар, особое свойство, подобное гениальности или ясновидению; она встречается очень редко и только у исключительных людей. Но в данном случае… Меня всегда изумляли чудеса, которые творил Магомет, или индийские йоги, или госпожа Блаватская. Ну, конечно! Это просто дар. Что прекрасно подтверждает рассуждения великого мыслителя, – мистер Мэйдиг понизил голос, – его светлости герцога Аргайлского. Здесь мы постигаем некий сокровенный закон, более глубокий, чем все обычные законы природы… Да-да… Продолжайте!

Мистер Фотерингей приступил к рассказу о несчастном случае с Уинчем, и мистер Мэйдиг, оправившись от благоговейного страха, стал размахивать руками и издавать удивленные возгласы.

– Именно это тревожит меня больше всего, – продолжал мистер Фотерингей. – В истории с Уинчем мне просто необходим ваш совет. Допустим, констебль сейчас в Сан-Франциско, где бы этот Сан-Франциско ни находился, но вы понимаете, мистер Мэйдиг, как все это неловко для нас обоих. Он, конечно, не может понять, что случилось, и, наверное, страшно сердит, пожалуй, даже думает, как бы отомстить мне. Возможно, не раз уже пытался уехать оттуда. Стоит мне вспомнить об этом, как я через каждые несколько часов отправляю его обратно. Чего он тоже не может понять, и, смею думать, это его очень напрягает. А если он еще и билет берет, представляете, сколько ему будут стоить эти многочисленные попытки вернуться домой? Я делаю для него все возможное, но сомневаюсь, что он сумеет поставить себя на мое место. Например, я подумал, что его одежда могла обгореть… когда он очутился в… если то, что говорят о преисподней, верно. Не дай бог, чтобы его из-за этого арестовали в Сан-Франциско. Я, конечно, сделал так, чтобы у него был новый костюм и как раз по размеру. Однако вы сами понимаете, как я чертовски запутался.

Мистер Мэйдиг выглядел озабоченным.

– Да, вы действительно запутались. Ситуация весьма затруднительная. Как вы со всем этим справитесь… – Он не знал, что еще сказать, и замолчал. – Впрочем, оставим пока Уинча в покое, – начал он снова, – и обсудим вопрос по существу. Я не думаю, что тут замешана черная магия или что-то в этом роде… Не думаю также, что тут имело место нечто преступное, мистер Фотерингей, безусловно, нет. Разве только, если вы не скрыли от меня чего-то важного. Да, это чудеса, самые настоящие чудеса – высшего порядка, если можно так выразиться.

Он принялся, жестикулируя, расхаживать взад-вперед по ковру перед камином, а мистер Фотерингей с озабоченным видом сидел, положив голову на руку, которой упирался в стол.

– Просто не представляю, как мне быть с Уинчем, – сказал он.

– С вашим даром творить чудеса, – заметил мистер Мэйдиг, – с даром такой необычайной силы вы найдете способ уладить все с Уинчем. Не беспокойтесь об этом. Дорогой мой, вы невероятно могущественный человек, обладающий поразительными возможностями. Это очевидно! То, что вы могли бы сделать…

– Да, у меня были мысли на этот счет, – ответил мистер Фотерингей. – Но… не все получается так, как хочется. Вы видели ту, первую, вазу с рыбой? И ваза не та, и рыба не та. Вот я и подумал, что не мешало бы с кем-нибудь посоветоваться…

– И правильно, – сказал мистер Мэйдиг. – Очень мудрое решение. – Он остановился и посмотрел на мистера Фотерингея. – Ваш дар творить чудеса поистине безграничен. Давайте испытаем вашу силу. Если она такая… действительно такая, как можно предположить…

И вот, каким бы невероятным это ни показалось, в кабинете священника, в небольшом доме возле конгреционистской церкви, воскресным вечером десятого ноября 1896 года мистер Фотерингей, подстрекаемый и вдохновляемый мистером Мэйдигом, начал творить чудеса. Эта дата, несомненно, привлечет внимание читателя, который захочет возразить, а может, и уже возразил, что рассказанная нами история во многих аспектах не выдерживает никакой критики, что, если бы нечто подобное произошло на самом деле, об этом сразу же написали бы во всех газетах. И уж совсем маловероятным покажется то, о чем пойдет речь дальше, ибо, помимо прочего, из последующих событий вытекает, что предполагаемый читатель или читательница более года назад погибли беспрецедентным насильственным образом. Но чудо – не чудо, если оно не невероятно. Так что согласимся с тем, что предполагаемый читатель или читательница действительно погибли более года назад при самых трагических обстоятельствах. Вскоре это станет вполне очевидным для каждого разумного человека. Однако пока еще рано заканчивать рассказ, ведь мы дошли только до середины истории.