Вход не с той стороны

     — Я действительно что-то типа этого и подумал. Боюсь, моя биография не такая интересная. Служил в армии. Десантник. Воинская специальность — снайпер. Не воевал. Спортом занимался. Много и разными видами, но ни в чем ничего пристойного не достиг. Хочу сказать, что я не чемпион мира, так, по мелочам. Хотя смог бы, наверное. Просто не захотел. Живу в Москве. Семья была. Детей нет. Работа есть, но совсем не героическая. Переводчик я. Охотник и рыбак, не фанатичный. Летел в турне по Юго-Восточной Азии. Надоело все до чертиков, потому и поехал, в надежде на новые эмоции и приключения. Ты ешь, а я пойду сухой травы натаскаю, и дровишек. Дело уже к вечеру. Как солнце за гору зайдет, тут сразу темно станет.

     Мне совсем не хотелось изливать душу Гертруде, и я постарался прекратить разговор. Что я буду рассказывать… как от тоски выл и бухал?

     — Ты уже подумал, как мы будем ночевать, и, самое главное, где? — поинтересовалась девушка, с обычной для нее ехидцей.

     — В первую очередь. Ты на дереве, а я, с пушкой наперевес, всю ночь буду маршировать вокруг и орать: «Все спокойно, моя госпожа».

     — Тупой мужской и тем более русский юмор. Идем, я тебя научу шалаш строить, — Герда изящно поднялась, на мгновение засветив все свои прелести.

     — Ага. Кто кого еще научит. Эстонский юмор гораздо острее. Рассказать тебе анекдот про двух эстонцев и рождество?

     — Пошел в задницу… шовинист и черносотенец. Коммуняка и оккупант. Сбегай, принеси мои кроссовки. Трава колется.

     — Трусики захватить? Смотри, а то и туда какой-нибудь оккупант заберется.

     — Тебе это точно не светит. Иди, принеси кроссовки…

     Довольно дружески препираясь, хотя честно говоря, и не во всех случаях дружески (эстонка обладала весьма странным чувством юмора), мы набрели на небольшую пещерку. Вход напоминал большую дыру, но в пещере было сухо, и мы отлично помещались, даже можно было стоять в полный рост. За час натаскали туда громадную охапку травы и сена и устроили довольно приличное место для ночлега. Я присмотрел несколько громадных шаров местного перекати-поля, с такими ужасающими зазубренными шипами, что их было страшно даже в руки брать, и планировал на ночь забаррикадировать ими вход.

     Остаток дня я потратил на кулинарные эксперименты. Кушать будет хотеться и завтра. Жареного мяса осталось всего около килограмма. Я его завернул в листья и припрятал в глубокую щель в скале, в надежде, что до утра оно не стухнет. Оставалась еще туша ящера, и я нарезал еще мяса, сколько получилось, попластал его на тонкие пластинки, чуток притрусил остатками соли с перцем и развесил на ветерке на просушку, впрочем, без особой надежды на успех — руководствуясь только примером путешественников Луи Буссенара и Жюля Верна. Они это делали играючи и сушили мясо даже без соли. Герда наблюдала, подбадривая ехидными замечаниями, пока не довела меня почти до белого каления. Я смолчал. Ну, не будешь же с ней драться.

     Темнота навалилась практически мгновенно, и пришлось убраться в пещеру.

     — Дежурить ночью будем? — поинтересовался я. Мое состояние было на грани полуобморочного от усталости, и я спросил только для очистки совести, надеясь благополучно проспать всю ночь под защитой колючек. Ответа, однако, не получил, Герда, благополучно скрутившись в калачик на куче сена, спала. Вот и молодец.

     Вообще в ней причудливо сочетались довольно серьезная боевая подготовка и удивительная беспечность. Столь популярное на западе гендерное равенство и капризы, присущие обыкновенной женщине, не избалованной феминизмом и прочей ересью, нордическое спокойствие и явно не нордические ехидство и язвительность. В общем, много чего еще соединялось, и я так и не смог ответить самому себе, комфортно мне с ней или нет. В одном я был уверен: эстонка меня очень и очень заинтересовала, если не сказать больше. Я поразмышлял на эту тему и под треск, судя по звуку — исполинских сверчков, или цикад, или чего тут еще водилось, буквально провалился в сон.

11.07.2005 года по земному летоисчислению. Время неизвестно. Место неизвестно