Вход не с той стороны

     Миша мазнул взглядом по пещере в поисках оружия, не нашел, вырвал из ножен на бедре здоровенный тесак и стал осторожно приближаться ко мне. Несмотря на грузность, двигался он ловко и пружинисто, нож держал в правой полусогнутой руке на уровне груди прямым хватом и чертил им неясные восьмерки в воздухе.

     — Откуда ты взялся, уродец? — с последними словами он сделал два стремительных шага и, отвлекая меня взмахом левой руки, полосонул ножом сверху вниз, на середине движения изменил траекторию и прямым уколом ткнул ножом мне в лицо.

     Медленно Миша, медленно. Я сделал шаг назад и в сторону, проводил клинком его руку, царапнув его по внешней стороне кисти, в свою очередь вывернув руку, сделал прямой выпад, целясь в его правое предплечье, в голову не доставал. Миша, нацелившийся продолжить движение вперед и ударить еще раз, налетел на клинок, ойкнул и резво отскочил назад. А как ты думал, Мишаня? Меня прапор Белотятько как-то раз заставил две тысячи раз подряд тыкать в манекен. Я на пятой сотне сдох и три дня руку поднять не мог, а через месяц делал в хорошем темпе и каждый раз попадал в кружок с пятикопеечную монету.

     — Что такое, Мишаня? Больно? — поинтересовался я, по дуге приближаясь к нему и загоняя в каменный узкий карман в пещере.

     — Ты кто? — Миша уже не мог держать нож в правой руке, я ему глубоко располосовал предплечье, и переложил его в левую.

     — Твой страшный сон, Мишаня. Брось нож и ложись на землю, а то… — я швырнул ногой песок в его сторону, и когда он инстинктивно, на долю секунды, зажмурил глаза, сделал то же самое, что делал он в первом выпаде, только ткнул в предплечье левой руки. Он ловко и быстро отскочил, но наткнулся на стену и выронил нож на песок.

     — Я же тебе говорил, дурачок, ложись… — это было для него лучшим выходом, на ножах я даже с Гердой почти на равных, целых секунд тридцать тягаться могу.

     — На месте, — раздался голос Герды в наушниках.

     — Выдвигаемся прямо. Красный — отбой. Возле трупов пещера, спокойно заходим, — скомандовал я, на всякий случай отойдя от Мишани на пару метров. Парень стоял на коленях, сложил руки, как примерный ученик в школе за партой. Зажимал раны руками, на обеих же руках.

     Я, из некоторой понтовитости, даже автомат поднимать не стал. Так и стоял рядом с поверженным противником, держа в руках нож, а между нами валялся на песке здоровенный тесачина. Красивая картина получилась. Только чего-то ноги подрагивают и во рту пересохло.

     В пещеру ворвались девочки и умилились.

     — Это ты его пошматовал? — тихо поинтересовалась Герда, когда Мишаню спеленали и перевязали.

     — Я, — скромно признался я.

     Герда приблизила лицо к моему уху и жарко зашептала:

     — Я тебя уже хочу… только какого хрена ты, придурок, автомат бросил и полез ножиками махать?

     — Ну… так получилось. Я тебя тоже очень люблю, — не буду же я по пунктам объяснять, как я лоханулся. Непедагогично получится. Командир по определению не может лоханутся, он всегда лучший.

     Я подошел к пленным и перерезал веревки на руках и ногах. Два сильно избитых худющих мужика, вполне взрослые, один моего возраста, второй лет на десять даже постарше, заросшие бородами, в живописных камуфлированных лохмотьях. Живые. Смотрят настороженно и жадно вслушиваются в нашу речь. А один на меня все посматривает.

     — Тhе drink yоu wаnt tо? — спросил я. — Yоu nееd tо bе sееn? А, болезные?

     И тут, эти два полуживых мужичка на чистом русском языке мне отвечают:

     — Пить хотим. Перевязка не нужна, лучше пожрать дай.

     Очень нам сегодня на русских везет. И вообще везет. Катер-то по общепризнанному новоземельному трофейному закону наш. А ежели найдутся его законные владельцы, что очень маловероятно, не прибудут же пираты с диких островов за своей посудиной, то владельцы должны будут его выкупать у меня за половинную стоимость.

     Но это все потом. Я отправил Ингу и Риву назад охранять машину, сам отыскал провизию в пещере, и пока Герда собирала трофеи, сварил на трофейном примусе из банки тушенки жиденький супчик, разлил его по тарелкам и с малюсенькими кусочками хлеба вручил Андрею и Игорю, так они представились, больше нельзя было. Мужики серьезно и долго голодали, могли вообще помереть от переедания. Мы даже ушли из пещеры, оставив им котелок с супом, чтобы они не стеснялись, и выволокли за собой Мишаню, связав ему предварительно руки. Оружие тоже все вынесли. Парни в стрессовом состоянии, не нужно оно им.

     — Ну что, Мишаня, колись до самой жопы. Кто такой? Что здесь делаешь? И куда везли пленных?

     Мишаня растерянно посматривал на трупы товарищей и говорить не спешил.

     — Миша, я сейчас дам твоим пленникам ножички и они тебя свежевать начнут. Не доводи до греха, — эх, жалко, я Риву к машине отправил, она же специалист по полевым допросам. Интересно могло бы получиться…

     — А ты, Волоха, не чинись. Дай мне ножичек, и эта тварюка быстро заговорит. Рад, что науку мою не забыл. Правда, как понтовитым был, таким и остался. Мог его на первой секунде зарезать, — из пещеры, шатаясь, вышли пленники, один сел на песок, а второй стоит и называет меня Волоха… так меня только в армии называли…