Вход в лабиринт

В записях фигурировали нелестные определения в адрес аппарата Решетова и его клевретов, а также звучал намек на необходимость замены Филинова на его, Есина, выдающуюся личность, только-то и способную возглавить наше управление.

Через третьи руки я переправил записи в заинтересованные инстанции и теперь ждал результата. Не особенно, впрочем, обнадеживаясь его эффективностью. Порыв высочайшего возмущения сменит элементарная рассудочность: а кого мы бы желали на данном участке работы? Дурачка с принципами? Но тогда – хана доходам. А Есин хоть и сукин сын, но сукин сын – свой в доску. Естественно, рвущийся к власти. Другое дело – усиление контроля и увеличение дистанции… Но результат увеличения дистанции между главным «колбасником» и нашими шефами означал ослабление его влияния и потому вполне меня устраивал.

Кроме того, госбезопасность прослушивала Есина ежедневно, я имел доступ к материалам, о чем намекнул Акимову, и тот мгновенно сообразил, как выбить моего противника из устойчивой моральной колеи. А именно: точно подгадав время, грабануть его объемистый тайничок с привлечением к делу криминального доверенного агента, специализирующегося на взломе сейфов и отключении сигнализации. Моя роль в операции заключалась лишь в предоставлении горячих оперативных данных о передвижениях объекта и его окружения.

Ни малейших нравственных неудобств в соучастии такого рода акции я не испытывал. А уж в том, что мои опера обстряпают дело с хирургической точностью, сомневаться не приходилось. Любая профессиональная банда по сравнению с ними была пометом вислоухих щенков.

Все утро мне безуспешно дозванивался Юра, но трубку я не брал. Его хлопоты с «Рифом» казались мне детской пустой забавой на фоне моей рабочей текучки с обилием знаковых персонажей, их тайными войнами, расчетами в миллионах и прямым участием в судьбах страны.

Я вышел на бывшего сотоварища Волоколамского, криминального авторитета по имени Леня и по кличке Плащ, некогда опекавшего начинающего банкира, не раз спасавшего его жизнь, но ныне отверженного за ненадобностью и претерпевшего две попытки своей физической ликвидации неблагодарным компаньоном.

При первой попытке Леню пытались устранить неизвестные в масках и с помповыми ружьями по месту жительства, оказавшиеся, по разъяснению обстоятельств, ментами с Петровки, задержанными вызванным соседями ОМОНом. Второе покушение на Леню произошло при его выходе из ресторана. Стреляли двое, выскочившие из подъехавшей милицейской машины. Нападавшие получили отпор и скрылись, а Леню с пулей в боку отвезли в больницу. То, что под Волоколамским ходят стаи продажных столичных мусоров, я знал. То, что Леня, несмотря на иллюзорные блатные понятия, желал бы подружиться с ментами правильными, способными обеспечить ему защиту и поддержать горящий в нем огонь мщения, знал также. И теперь мои опера через посредников готовили нам взаимовыгодную встречу. Необходимость встречи для Лени диктовалась угрозой нового заказа на его покушение, о котором пронюхала группировка «солнцевских», предупредив старого другана об очередной инсинуации бывшего «подкрышника». Посредник вышел на киллера, подвизавшегося на заказах группировки, а тот благоразумно решил о поступившем предложении сообщить опекавшим его боссам.

Вся эта кутерьма была настолько тупа, глупа и непрофессиональна, что вызывала лишь чувство недоумения своей ущербной логикой. Однако я давно уже убедился, что именно так устроена вся наша современная российская жизнь, включая ее криминальный и правоохранительный аспекты. Правительство, мафия, госбезопасность, оборона, милиция – все во флере таинственности. А копни чуть кондовой лопатой – одна глупость внутри и ошметки дешевого фарса. Хотя что я о современности? А коммунизм наш несостоявшийся? Куда ярче пример! А обожествленный царизм, растертый, как плевок, кирзой солдатских сапог? Но что удивительно – живем же всему вопреки. И в первую очередь – вопреки себе. Из революции – в репрессии, из репрессий – в войну. Из войны – в застой. Из застоя – в очередную перестройку. Какой народ выдержит такое? А мы даже развиваемся как-то. Противостоим врагу. Клепаем танки и увеличиваем поголовье «мерседесов». Воспитываем подрастающее поколение таких же дураков и героев. И, как всегда, надеемся на светлое будущее.

Звонок из проходной. Юра. Достал все-таки!

– Ну, чего тебе?

– Явись. Буквально на минуту…

Уж кому не откажешь, так ему, биографии моей устроителю.

Вышел во двор, пожимая по пути бесчисленное количество услужливых рук. Хорошо, у меня умывальник в соседней комнате, смежной с кабинетом, можно смыть чужой пот и энергетику, навязанные мне глупейшим ритуалом, невесть откуда взявшимся в русской традиции. Хорошо, носами не тремся.

А вот и кореш мой незабвенный, в костюмчике изумительном, с портфельчиком деловым, крокодиловой кожи, с его зазевавшегося собрата сдернутой.

Припотевший слегка, запыхавшийся деловито, но стойким благородным одеколоном смердящий.