Входи, открыто!

Было без четверти шесть, когда Александр Павлович остановил свою «девятку» у Дома кино. Оглянулся на своего спутника и вылез из машины. Сева спал богатырским сном, и будить его не было никакого смысла. На презентацию они опоздали безнадежно, белый снег сделал свое черное дело, повалил и все застопорил. Пробки, пробки, пробки. Пробиться не было никакой возможности. У входа, разумеется, никакого Славы. Но Александр Павлович все-таки вошел в вестибюль и даже сумку со сценарием прихватил, надеясь на чудо: а вдруг Печников все-таки его ждет? Вдруг счастливый шанс не упущен? Вдруг сегодняшний день будет именно таким, каким обещал быть солнечным утром?

Но и в вестибюле никого не было. Пустыми были лестницы, пустым фойе, закрытыми двери.

Нужно было что-то делать. Александр Павлович расстраивался уже не из-за Печникова, не из-за Иващенко, не из-за своего сценария. Черт с ними! Он расстраивался из-за Влада. Не мог же он его подвести. Раз обещал, обязан был дать материал! Иначе катастрофа, будет запорот номер. Что же придумать? Что же делать?!

Александр Павлович расхаживал по пустому фойе, как расхаживал бы по своему посадскому кабинетику, воюя с замысловатой французской фразой. Но сейчас задача оказалась позаковыристее.

Аппетитный запах жареного мяса защекотал ему ноздри, рот сразу наполнился слюной. Черт побери! До чего же он проголодался! И промерз, если честно, не меньше! Александр Павлович только сейчас это понял. Ну и прекрасно, значит, выпьет пару рюмок водки для согрева и плотно пообедает. А там видно будет. Не зря же они сюда притащились!

Решительным шагом Александр Павлович направился в ресторан, радуясь про себя, что нежданно-негаданно оказался при деньгах. Выбрал стол, сел и с удовольствием, словно самую лучшую книгу, принялся читать меню. Читал долго, тщательно выбирал закуски, потом горячее. А когда выбрал, вспомнил про Севу. Он испытывал к нему что-то вроде сочувствия или даже сострадания, видя, как тот переживает свои нелады с Лялькой. Да и не мог он усесться за стол один, не пригласив приятеля, кусок бы в горло не полез.

«Французы, может, и обедают, когда спят, — подумал, он, вспомнив французскую пословицу «Кто спит, тот обедает», — а нам, русским, лучше лишний разок пообедать. С утра маковой росинки во рту не было! Куда это годится?!»

Подошел официант. Александр Павлович сделал заказ и отправился будить Севу. Едва он заглянул в окошко, как Сева открыл глаза. В первый миг он не мог сообразить, где находится, но, увидев, Саню-Сашуру, сообразил.

— Приехали? — спросил он.

— К шапочному разбору, — ответил Саня.

— Вылезать? — осведомился Сева.

— Вылезать, — распорядился Саня.

— А зачем? — Сева уже выспался, и мозги у него работали четко.

— Чтобы выпить и закусить, — ответил Саня.

— Дело! — одобрил Сева и вылез.

Сон и мороз пошли ему на пользу, он посвежел, разрумянился. Саня вспомнил, как одна из Лялиных подруг, ахнув при виде Севы, прошептала: «Два метра красоты!» Теперь эти два метра вальяжно двигались к двери, царственно кивнули гардеробщику, сдав дубленку, и вошли в ресторан.

И тут Саню осенило: вот он — его герой! Он возьмет интервью у Севы! Влад же говорил, что напечатают любое, у них обвал. А собственно, почему бы и нет? Дипломированный художник, лауреат международной премии. Ляля, помнится, что-то говорила про рисунки к Шекспиру! Он только запамятовал, к какой из пьес. Ну, ничего, сейчас все выяснится. Жаль только, что наработок никаких, придется все выдумывать на ходу — тему, вопросы…

Найдя выход, Саня успокоился. Выход, он всегда рядом, нужно только уметь искать. И план интервью он сейчас придумает!

Саня указал Севе на выбранный столик, и они вместе опустились на стулья. Запотевший графин с водкой уже стоял посередине стола в окружении салатов.

— Дело, — снова одобрил Сева и налил обоим по рюмке.

Выпили, крякнули и дружно потянулись к закускам. Жуя, Саня все соображал, как бы половчее приступить к интервью, с какого вопроса начать и на какую тему разговорить Севу.

Похрустывая свежей витаминной капусткой, Сева заговорил первым.

— Ну, давай рассказывай, что у тебя стряслось, — предложил он. — Сидишь как в воду опущенный. И выпил с утра, и теперь гуляешь. Сразу видно, полно неприятностей.

Саня поперхнулся, услышав такое, раскашлялся, так что слезы на глазах выступили.

— Да говори же, старик, что там у тебя? — Сева даже платок достал, но тут же снова спрятал и торопливо налил еще по рюмке, заставив Саню сразу выпить.

— Свои же люди, сам видишь. Всем чем могу, помогу, — продолжал он, и в голосе его звучало такое искреннее сочувствие, что расчувствовался и Саня. Но говорить ему было нечего, он стал отнекиваться, попытался перевести разговор на Севу. Однако тот не дал себя сбить и душевно, с участием все расспрашивал и расспрашивал Александра Павловича про то, про се, а главное, как идет работа. Видно, стопорится что-то, иначе тот повеселее был. Потом снова разлил по рюмкам водку и предложил ласково:

— За тебя, Сашура! Пусть все ладится-спорится!