Входя в дом, оглянись

Артур отцепил его руки, усмехнулся:

– Здоровый ты, Иваныч. Напугал.

– Это я так… для острастки, – усмехнулся Михаил, поправляя свою одежду. – Или, можно сказать, для знакомства. – Он поднял голову, усмехнулся: – Хочу попросить тебя, Артур, вот о чем.

– Чтоб побыстрее сделал лыжи?

– Не об этом. Клянусь, боюсь за Антонину. Каждую ночь об этом думаю.

– А чего за нее бояться? Молодая, богатая. Домина вон какой, да еще забегаловка в придачу. Чего бояться? Одна определенно не останется.

Савостин смотрел на него молча, наливаясь кровью и яростью. Артур заметил это, предупредительно поднял ладони:

– Извини, Иваныч, брякнул. Не то брякнул… Будете жить вместе сто лет и в сто лет одновременно в ящик. Согласен на такой вариант?

– Просьба, – прохрипел Михаил, по-прежнему не сводя с Артура глаз. – Не давай мне пить.

– Это как? – искренне удивился Артур.

– Просто. Не давай. Потянусь за бутылкой, в момент по морде. Договорились?

– А если последует сдача? Я ведь уже от тебя получил.

– Все равно не давай. Следи, хватай, бей, отнимай. Клянусь, Тоня без меня пропадет.

– Кто пропадет? Твоя Антонина Григорьевна? Ты чего, Иваныч? Да она сама кого угодно ухлопает. Бой-баба. Ты чего?

– Нет, ты ее еще не знаешь. Она слабая. На вид сильная, на самом деле слабая. Не справится ни с домом, ни с делом, ни с чем. Все пустит по ветру и погибнет. Не давай мне пить.

– Как скажешь.

– На тебя. Только на тебя надеюсь. Никому в жизни не верил, ты почему-то зацепил.

В коридоре послышались шаги, Михаил приложил палец к губам.

– Тс-с-с… Молчим. Ни о чем не говорили. Просто сидим.

Антонина вошла, остановилась в дверях.

– Чего вы тут?

Оба молча смотрели на нее.

– Михаил, чего ты к нему приперся, да еще ночью?

– Посидеть, – тихо ответил Савостин. – Поговорить.

– О чем?.. Ты вон все еще лыка не вяжешь.

– Вяжу. И Артур прекрасно меня понял.

Антонина подошла ближе.

– Доктора не вызывать?

– Не нужно. Оклёмываюсь, слава богу.

– Слава богу. А чего он одетый? – кивнула Антонина в сторону Артура. – Куда собрался, красавец?

– Пройтись, – брякнул тот. – По двору. Луна светит, тихо кругом. Да и вообще подышать.

– А утром бельмы не разлепишь, да? Давай, муженек, к себе, тебе еще с неделю откисать, а парню крышу заканчивать.

Савостин поднялся, на выходе оглянулся на Артура, сказал жене:

– Хороший у тебя родственник, Антонина. Душевный. Пусть остается, я согласен.

– Вот и слава богу, – бегло перекрестилась та. – Пусть будет по-твоему. А я тоже не против. – Она поправила на спине мужа мятую, влажную от пота сорочку, и они вместе покинули комнату, оставив Артура одного.

Жизнь в кафе крутилась без изменений – подъезжали и отъезжали грузовики, кто-то из водителей дремал в кабине, кто-то обедал на веранде или в зале, кто-то возился с забарахлившим двигателем.

Хамид и Дильбар суетились с подносами, успевали ко всем, улыбались, что-то говорили на ходу, коротко по-восточному пританцовывали.

Антонина, выходя из кабинета, оступилась на пороге, охнула, присела. С трудом поднялась, вернулась обратно, принялась, постанывая, растирать ногу.

Услышала в коридоре шаги, хотела прикрыть дверь, но не успела. В кабинет заглянул Артур.

Увидел сидящую на стуле хозяйку, растирающую ступню, быстро вошел внутрь.

– Чего ты?

– Оступилась, – поморщилась Антонина.

– Сильно?

– Не поняла еще. Болит.

– Где у тебя бинты? Нужно перетянуть.

– В аптечке.

Гордеев ловко и быстро вынул из висевшего на стенке ящика все необходимое, размотал бинт, присел на корточки, поднял на Антонину глаза.

– Буду сильно бинтовать. Терпи.

– Михаил во дворе?

– Готовит машину. Позвать?

– Не нужно. Орать начнет, что как корова.

– Ладно, сами справимся.

Артур приподнял крепкую загорелую ногу Антонины, свойски подмигнул, бегло щекотнул пятку и принялся довольно умело накручивать бинт от ступни до щиколотки.

– Не больно?

– Нормально, – улыбнулась благодарно Антонина.

– Терпи.

Она наблюдала, как Артур старательно и аккуратно справляется с ногой, смотрела на его сильную молодую шею, на мощные руки, на играющие под футболкой мышцы.

Протянула руку, погладила по плечу.

– Что? – повернулся он к ней несколько удивленно.

– Хорошо у тебя получается.

– Практика. За год чалки многому обучился.

– Чалка – это что?

– То место, где спать страшно, а жрать тошно. – Гордеев закрепил кончик бинта, поднялся. – Готово. Хоть на дискотеку!

Антонина тоже встала, сделала пару шагов.

– Как? – спросил Артур, глядя на нее сияющими глазами.

– Хорошо. Вроде ничего не было.

– Значит, вперед?

– Дай я тебя поцелую.

– Это мы с удовольствием!

Артур подставил щеку, Антонина коснулась губами щеки легко и нежно.

– Спасибо. У тебя золотые руки.

– И доброе сердце, – засмеялся Артур.

– Не знаю. Посмотрим.

Поднялись наверх, Михаил, возившийся возле минивэна, увидел жену, чуть прихрамывающую, с перебинтованной ногой, удивленно замер.

– Чего это ты?

– Оступилась.

– Где?

– На пороге.

– А глаза у тебя для чего?

– Миш, не шуми. Артур перевязал, уже легче.

– А в город кто теперь поедет? – возмутился муж.

– Ты.

– Совсем ненормальная? У меня руки-ноги еще в трясунах. Любой мент тормознет.

– Давай я попробую, – предложила Антонина.

– С такой ногой?