Входя в дом, оглянись

Антонина неспешно и делово вошла в комнату, поставила на стул рядом с кроватью несколько бутылок пива, оттолкнула руку мужа, потянувшегося было за бутылкой.

— Совсем плохо?

— Хуже некуда.

— Потерпи, сейчас открою.

— Побыстрее, помру.

Антонина откупорила одну из бутылок, передала Михаилу. Тот стал пить жадно, безостановочно, поливая подбородок пузырящейся пеной. Вернул Антонине пустую бутылку, откинулся на мятую подушку, стал дышать часто и хрипло:

— Сейчас… сейчас отпустит. Боже, что это со мной?

— То самое, что и всегда. — Антонина повернулась, чтобы уйти. Но Михаил схватил ее за руку.

— Постой. Посиди рядом. Без тебя страшно. Пожалуйста, Тонечка, не бросай. Сейчас отпустит. О боже…

— В кафе нужно. Крышу перекрывают.

— Пусть перекрывают. Хамид присмотрит. Главное, чтоб я оклемался. А то, не дай бог, чего случится.

Антонина нехотя села рядом, взяла его опухшую руку, потрогала ссадины на лице и на голове.

— Будешь опять пилить? — слабо улыбнулся Михаил.

— Не буду. Надоело.

— Я больше ни грамма. Клянусь. Последний раз. Знаешь, из-за чего в этот раз сорвался?

— У тебя всегда есть причина, Миша.

— Из-за тебя, Тонечка. Из-за тебя. Помнишь эту компанию из шоферни? Ну, которая орала. Орала, а ты вертелась перед ними. Вертелась и даже с одним заигрывала. Помнишь?

— Все не можешь забыть?

— Не могу.

— Ну и дурачок.

— До гроба буду помнить. И не только это.

— А я не помню. — Антонина отложила его руку, поднялась. — Ничего не помню, ничего не знаю, ничего не было. А будешь ныть, вообще больше не приду.

Муж с трудом приподнялся, снова перехватил ее.

— Не буду. Больше не буду. Молчу. Забыл. Клянусь, Тонечка.

Из коридора донесся мужской кашель, Михаил напрягся:

— Кто это?

— Работник, — безразлично ответила Антонина.

— Какой работник?

— Наняла, пока ты пил. Не одной же горбатиться?

— А почему он здесь, в нашем доме?

— За инструментом пришел.

Михаил сел ровнее, спросил подозрительно:

— За каким инструментом? Позови, пусть войдет.

— Артур, — крикнула Савостина. — Зайди, хозяин хочет на тебя глянуть.

— Сейчас, — послышался в ответ голос, и вскоре на пороге возник Артур, молодой, подтянутый, в облегающей футболке. — Ну вот он я. — Он едва заметно кивнул. — Доброго здоровья.

— Какое, к чертям, оно доброе? — поморщился Михаил, внимательно глядя на незнакомого человека. — Говоришь, Артур?

— Артур.

— А я вроде тебя знаю, Артур. Морда знакомая. Пробую вспомнить.

— В кафе встречались. Вы еще на меня бидонами кидались.

— Бидонами?.. За что?

— Вам виднее. — Артур с улыбкой коснулся лба. — До сих пор след остался.

— Кажется, помню. — Михаил еще какое-то время внимательно смотрел на него, потом перевел взгляд на жену. — Откуда он нарисовался, Тоня?

— Приехал, — коротко и делово ответила Антонина. — Двоюродная тетка прислала.

— Зачем?

— Работать. Сам же говорил, что нужен работник.

— А почему именно… этот?

— Потому что молодой и работящий. К тому же родственник.

— Родственник?

— Сказала же, племянник. Двоюродный! — Антонина раздраженно откупорила еще одну бутылку пива. — Пей и не задавай дурацких вопросов. Оклемаешься, дам телефон тетки, она подтвердит.

— Мне бы идти, — показал Артур ящик с инструментом. — Народ без дела ошивается.

— Иди, — кивнула Антонина. — Я скоро тоже буду.

— Хорошего выздоровления, Михаил Иванович, — усмехнулся Артур и покинул комнату.

Михаил не ответил. Он сидел, не сводя с жены длинного и внимательного взгляда. Потом тихо произнес:

— Мне он не нравится.

— Почему? — Антонина насмешливо пожала плечами.

— Наглый… И молодой.

— Вспомни себя, когда был молодым. Тоже, видать, скромностью не отличался.

— Все равно не нравится.

Антонина нагнулась, поцеловала его в лоб:

— Глупый ты у меня, Миша, и не лечишься. Дурачок.

— Смотри, — погрозил Михаил пальцем. — И оглядывайся. Особенно когда в доме.

Трое нанятых рабочих меняли старую крышу на новую быстро, легко, профессионально. Брали с земли пачки черепицы, поднимали по лестнице, без страха передвигались по поперечинам, на веревках тащили тесаные бревна.

Артур трудился вместе со всеми проворно и азартно, будто всю жизнь проработал кровельщиком. Бегал с края на край, вовремя перехватывал тяжеленные пачки, поддерживал зависающие лаги.

Антонина сидела во дворе за столиком, прикрытым широким зонтом, наблюдала за происходящим на крыше.

На веранде Дильбар обслуживала прибывших водителей, расторопно приносила с кухни подносы с едой, даже успевала помочь некоторым машинам в парковке.

К Антонине подошел Хамид, некоторое время молча наблюдал за работой на крыше, потом произнес:

— Хорошего вы человека нашли, Антонина. Работящего.

— Пока работящий, потом посмотрим, — ответила Савостина. — Все портится, все прокисает.

— Нет, он работу любит.

— Он еще девок любит.

— Хорошее дело. Молодое. Как без этого жить, Антонина Григорьевна?

— Наверное, трудно. Или невозможно. — Савостина дождалась, когда Артур окажется на земле, велела Хамиду: — Позови его.

Тот мелким, быстрым шажком нагнал Артура, что-то сказал ему. Парень взглянул в сторону хозяйки, улыбнулся, отложил пачку черепицы, не спеша и с достоинством пересек двор.

— Слушаю, Антонина Григорьевна.