Входят трое убийц

Так что же, неужели он не делает попыток связаться с верными ему людьми в Европе? Конечно, делает — некоторые его попытки засвидетельствованы, насчет других имеются предположения. Не приходится удивляться, что губернатор Хадсон Лоу пребывает в вечной тревоге, как бы его пленник не сбежал, как с острова Эльба. В один прекрасный день из Лонгвуда до Лоу доходит слух, что генерал Гурго, самый вспыльчивый из наполеоновского окружения, поссорился с императором и хочет вернуться домой. Генералу без большого труда дают на это разрешение, потому что Лоу поверил в его враждебные чувства к Наполеону. Но стоило Гурго вернуться в Европу, как он публикует привезенный с собой документ, который вызывает такую бурю, что генералу приходится спешно бежать в нейтральную страну. В другой раз Лоу разрешает уехать ирландскому лейб-медику Наполеона О'Мире — повторяется та же история: стоило лекарю ступить на землю Англии, как он вызвал сенсацию своими «разоблачениями» того, что происходит на Святой Елене… И наконец, Сантини, корсиканец, как и сам император, который так слепо предан Наполеону, что сутками бродит с ружьем в лесах острова, чтобы одним выстрелом убить наповал губернатора, — узнав об этом, император просит не оказывать ему этой медвежьей услуги! Сантини уезжает тоже, но уезжает особенным образом. В его рубашку зашит лоскут шелка с тайным посланием. «При твоей внешности простачка у тебя все получится!» — говорит ему на прощание император. Сторожевой корабль доставляет Сантини в Капстад, где его досматривают, но он благополучно проходит досмотр и прибывает в Лондон, куда привозит послание императора, и оно вызывает бурю в обществе. Кончено. С этого дня каждого уезжающего с острова Святой Елены, как и его багаж, обыскивают сверху донизу. С этого дня каждое отправленное с острова письмо вскрывают и прочитывают. Расходы на содержание двора в Лонгвуде долгое время были предметом споров между Хадсоном Лоу и генералом Бертраном. Но когда Бертран предлагает оплачивать все расходы из собственных средств узника при условии, что тот сможет отправлять запечатанныеписьма своим адресатам в Европе, Хадсон Лоу ледяным тоном отклоняет это предложение.

— Каждое письмо, каждое сообщение будет проходить через мои руки, — заявляет он. — С контрабандными сюрпризами покончено!

5

Директор банка Отто Трепка, как обычно, сидел в холле отеля, безнадежно ожидая телефонного звонка, когда увидел входящего в отель шведского члена детективного клуба. Взгляд доцента выражал смесь задумчивости с иронией, что немедленно пробудило все дурные стороны характера его датского коллеги.

— Где вы проводите время? — без обиняков поинтересовался Трепка. — По-прежнему штудируете книги в Ницце?

— По-прежнему? А какие у вас основания предполагать, что я вообще штудирую книги в Ницце?

Трепка язвительно рассмеялся.

— Да я собственными глазами видел вас в библиотеке! А что бы там ни говорили, свидетельство очевидца — дело самое верное, тогда нет нужды строить замысловатые теории. Но вы с Эббом, конечно, с этим не согласитесь.

— Наоборот, — дружелюбно отозвался Люченс, — в этом у нас разногласий нет. Но дело не только в том, чтобы видеть, но и понимать, что ты видишь. А в этом пункте нам будет трудно понять друг друга, дорогой Трепка.

Директор банка громко фыркнул.

— Возможно! Во всяком случае, вы, надо полагать, обнаружили изъян в ваших познаниях о погребальных обычаях различных народов, ведь вы штудировали в библиотеке книги именно на эту тему.

— Высшая мудрость состоит в том, чтобы знать, что ты ничего не знаешь. Вы никогда об этом не слышали?

Банкир снова фыркнул.

— Быть может, вы обнаружили на Ривьере находку, которую следует внести в каталог открытий? — иронически спросил он.

Люченс промолчал в ответ.

— Могу сообщить вам новость, которую как раз сегодня услышал от здешнего сомелье, — продолжал Трепка, сменив тактику нападения. — Муж прекрасной мадам Деларю, по слухам, вчера утром официально подал прошение о разводе. Надо полагать, развод не обойдется без неприятностей для месье Аллана Ванлоо! Понимаете, что это означает?

— Нет. И что же это означает?

— Что на вилле Лонгвуд неизбежно опять кто-то умрет, и это так же неоспоримо, как дважды два. А разве нет? Разве не таков неизбежный вывод из ваших с Эббом умозаключений?

— Не неизбежный, но весьма возможный, — уточнил Люченс.

— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — рассмеялся банкир, дергаясь на стуле так, что чуть не опрокинул свой грог. — Вы неисправимы! Стало быть, мы должны обдумать, кто будет следующей жертвой! Или Мартин, или бабка! А может, оба сразу! Не так ли? Ведь это Аллана вы с Эббом…