Входы и выходы. 15 мастер-классов от профессионалов трейдинга

После нескольких часов работы Шерри объявила, что проголодалась, и мы поехали в японский ресторан на одной из тихих улочек Сосалито. Я спросил, что за фото висит в ее кабинете. На нем был широкоскулый стройный мужчина в открытой кабине самолета. Оказывается, это ее отец.

Он был преуспевающим врачом, но заработал гораздо больше на инвестициях и трейдинге. Свои первые графики он чертил от руки. Ему тогда было 50, а мне – 20. Он вечно что-то изучал, читал, ходил на всякие семинары и меня с собой брал. На семинарах он сидел серой мышкой. Но этот тихоня был первопроходцем, разрабатывал собственные системы и даже имел компьютерную программу, написанную специально для него.

Он был интеллектуалом и в то же время дельцом, который шел на риск и не отказывал себе в удовольствиях. Он вкладывал деньги не только в рынок, но и во всякое другое, например в алмазы или изобретения. Вложение в электротехническую штучку, которая продлевает срок службы электрических лампочек, принесло ему пару миллионов. Да, он был азартен и старался не упустить свой шанс. Лет за 10–15 до смерти отец купил большой катер. И знаешь, как он назвал его? «Спекулянт»! Лично мне нравятся такие, как он, – те, кто «высовывается».

Он умер богатым, хотя вырос в нищете. Ему было всего восемь лет, когда его отец трагически погиб. Страховки у них не было, а мать к тому же не говорила по-английски.

Обычно отец держал руку на пульсе мировых событий – ведь все они имели определенные последствия. У него было чутье на макроэкономику – мне бы хоть немного такого. Я частенько бывала у него в кабинете. Он все пытался обучать меня и хотел, чтобы я торговала вместе с ним и чтобы это стало моей работой. Но мне нужен был стабильный доход, а отец никогда не предлагал мне стипендию, хотя бы на полгода, пока я постигала суть торговли.

Жаль, что теперь его нет и я не могу показать, чем занимаюсь. Глядя на какой-нибудь рынок, я часто спрашиваю себя: «А что бы сказал о нем отец?» У него был логический взгляд на рынки, и он следовал логике, а не порывам.

Мы сидели на открытой веранде ресторана, освещенной мягким вечерним солнцем. Здесь Шерри была своей: владелец подошел к ней поздороваться, а несколько прохожих приветствовали ее. Шерри сказала, что берет уроки танго, а потом заметила вскользь, что собирается приобрести грузовичок с трейлером для лошади.

«Постой, – перебил я. – Разве это не лошадь должна возить тебя?» Шерри рассмеялась: «Теперь не она. Видел бы ты эти новенькие трейлеры: какие там окошки, внутренняя обивка, зеркала и габаритные огни, есть даже кондиционер!»

Вернувшись, мы поработали еще, а потом Шерри забеспокоилась, что я могу опоздать на последний паром. Мы вскочили в ее Lexus, Шерри задним ходом вырулила на узкую идущую вниз улочку, и мы все так же, задним ходом, помчались к перекрестку быстрее, чем многие ездят вперед. «Соседи злятся, когда я езжу так», – ухмыльнулась она.

Год спустя

Шерри представила мне две недавние сделки: первую она закрыла тем утром, а вторая оставалась открытой. «Я купила кофе на откате 8 сентября, а сегодня вышла (23 сентября), потому что заметила медвежью модель поглощения на свечном графике».