Включаемый пороками

Сергей продолжал гладить ее уже двумя руками, как будто согревал после улицы, но делал это деликатно, становясь всё более сосредоточенным на объекте своих прикосновений, пахнущей имбирными печеньями. С каждым сантиметром, который пробегал своими ладонями по ее коже, он все сильнее сосредотачивался на своих действиях. Его внимание напоминало крокодила, который ухватил антилопу и замирает, ожидая её реакции, чтобы определить, как ее крутить. Он знал, что уже не упустит свою «добычу». Я тоже это понял.

— Тррфф-трфф — издался неловкий звук из пустого пакетика с соком, который был у неё во рту.

— Ой, сок кончился — сказала Марина, не вынимая трубочку изо рта. Она стояла в той же позе, не шевелясь, только обратив глаза немного вбок и вверх головы не переставшего ее наглаживать Сергея Маратовича.

— Я тебе ещё куплю, малышка. И сок, и лимонад, и всё, что захочешь. Я куплю для тебя всё и всех — сдержанно сказал Сергей, аккуратно вынув из её рук пустую коробку и поставив её на стол.

Мариночка молчала, пока Сергей Маратович переставлял её как куколку, от стола ближе к огромной кровати, она все также смотрела двумя глазками вверх, но лишь менялось изображение для нее. Он посадил её на кровать, её ноги были собраны, спина прямая, лицо напротив его живота. Он слегка присел, чтобы его голова была напротив ее личика, и аккуратно снял лямочки ее платья, обнажив грудь. Я не мог отвести взгляд от только-только сформировавшихся сосков, которые торчали, но еще не было понятно, от чего — от волнения, озноба или возбуждения. Это был тот момент созревания, когда грудь и соски только начинают примерять бюстгальтеры для забавы или чтобы узнать, как они смотрятся. Владелица этой молодой груди быстро понимала, что именно привлекает взгляд прохожих мужчин. Это был тот момент непорочности красивого женского тела, когда что-то внутри этой же девушки стремилось бездумно и грубо все это испортить.

Сергей Маратович начал изучать их своими руками, сидя на корточках в явно неудобной позе, однако это его не смущало. Ничто не могло отвлечь его внимание. Казалось, он видел и прикасался к тому, что не мог увидеть в детстве, когда был всего лишь простым мальчиком, ничего не подозревающим о власти и лести. Только любовь была обращена на него, и вот она теперь перед ним. В его взгляде сочетались одержимость и счастье, страх и вожделение. Сознание и понимание происходящего на мгновение покинули его уже стеклянные глаза.

Марина не сопротивлялась и ничего не говорила, лишь покорно позволяла себя гладить, положить на кровать так, что ноги еще касались пола. Позволила стащить с себя платье поместив обе свои ножки в его руку, когда он стаскивал этот клочок шелка. Она смотрела на Сергея Маратовича, неловко пытаясь поймать его взгляд и осматривая, как она полностью попадает в его власть, как будто щенок из приюта у нового хозяина на руках на приеме у ветеринара трясется от страха, но любовь к хозяину заставляет сдерживать мандраж внутри.

Он взобрался на неё, я видел как его огромное мужское тело, полностью покрыла её хрупкое тельцо. Это напомнило мне грозовую тучу, заслоняющую собой участок прекрасной земли и погружающую всё вокруг в сумрак. Его дыхание было резким и хриплым, и я снова почувствовал запах перегара. Мариночка сжимала покрывало хрупкой ручкой, украшенной милыми браслетами. Наблюдая, как её кулачок становится все сильнее, я представил, как она хочет растворить в пыль всё, что удерживает. Интенсивность движений и грубый хрип, накрывающий тело, становились всё сильнее с каждой секундой.

Все внезапно остановилось, не успев начаться, стало тихо, дыхание этого перевернувшегося на спину и раскинувшегося как звезда туловища, стало спокойным и монотонным.

Сергей Маратович лежал на спине, его лицо менялось: то улыбка, то нахмуренные брови, то казалось, что слезы могут потечь — но было неясно, от счастья или от горя. Затем снова улыбка, внушающая ужас, затем оскал, обнажающий белые зубы, но хищника-травоядного. Уголки губ то опускались, выражая счастье, то поднимались, создавая ужасающую улыбку. Все эти изменения на его лице происходили хаотично, словно душа в мгновение отслаивалась от тела, потом снова возвращалась.

Марина молча повернулась на бок, укрывшись уголком покрывала и поджав колени к подбородку. Она уткнулась в экран своего телефона, лежащего на краю кровати. Я видел только часть ее обнаженного тела и экран телефона, где она машинально листала ленту социальной сети, пытаясь наполнить свою жизнь чужими, но фальшивыми образами.

Мужчина начал ориентироваться в пространстве, его глаза проморгались и вновь наполнились решимостью и властью. Это было видно даже в том, как он положил свою мощную руку на спину Марины и начал небрежно гладить ее, уже не так сосредоточенно, как несколько минут назад. Он держал телефон перед лицом одной рукой, а другой поглаживал Марину, словно одобрял цирковую зверушку за выполненный трюк, но уже думал о своих делах. Его тело все также было растянуто по кровати.