«Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

Помимо общего, почти текстуально совпадающего положения об объединении всех религиозных течений, видно, как развивается сюжет заговора: наряду с легальными формами борьбы существуют и нелегальные. Впервые фиксируется упоминание о повстанческих группах, в которые вовлекаются все обиженные и недовольные, а также об активном выступлении в момент начала войны.

26 апреля арестован о. Савва (Беклемышев), а Гуляев «вспомнил» о своих близких отношениях с архиепископом Досифеем (Степановым), от которого, что немаловажно, получал письма. Выяснилось, что тот был ярым антисоветчиком и в бытность свою в Гомеле поддерживал загадочную

«…тесную связь с католическим ксендзом по имени Константин [Андрекус], которого он часто посещал вечерами. В чем конкретно заключалась эта связь с ксендзом я не знаю, однако считаю, что данная связь была необычной, т. к. Степанов в разговорах со мной делал вид, что он является ярым противником католиков и, в частности, в этой связи запрещал мне посещать костел, в то время как сам поддерживал тесную связь с ксендзом»[120].

Цель разговоров о Степанове понятна — Гуляева подробнейшим образом расспрашивали обо всех возможных связях епископа с заграницей. Но кроме информации о давным-давно отбывшем в Палестину некоем архимандрите да еще, пожалуй, ксендзе по имени Константин Андрекус, с которым Степанов таинственно уединялся по вечерам, ничего добыть не удалось. Однако и этого окажется вполне достаточно. Епископа Степанова арестуют 4 мая.

27 апреля сержант госбезопасности Поносов приступил к допросам Беклемышева. О. Савва, как мы выяснили ранее, стал для следствия ключевой фигурой. Он рассказал о встрече с Лебедевым и Чухловым, поведал о своем взгляде на предстоящие выборы в Верховный Совет, куда, по мнению Беклемышева, непременно нужно провести своего представителя. Хотя бы для того, чтобы поднять вопрос об открытии закрытых церквей. И тут же получил вопрос от Поносова: от кого получена подобная установка? Беклемышев счел за благо указать на священника Заборной церкви на станции Нижняя Курья — Коровина:

«Коровин тогда мне говорил, что это его инициатива и что он, кроме того, по этому вопросу посылал свою жену с письмом в Москву к архиепископу Лебедеву, который предложил ему, Коровину для получения по этому вопросу подробной установки, самому приехать в Москву лично, но, как мне известно, Коровин в Москву еще не ездил»[121].

Поносов поинтересовался, ставился ли Беклемышевым вопрос о необходимости объединения всех церковных течений, и получил утвердительный ответ. Помимо Лебедева, оказывается, по этому вопросу он

«…еще имел разговор со священником Ново-Кладбищенской церкви Шавриным Феодосием Яковлевичем в феврале месяце 1937 года и также вел разговоры на эту тему со священником Никольской церкви Юферовым, протодьяконом Упоровым и псаломщиком Зыковым»[122].

Далее в протоколе допроса следует явная вставка «по мотивам». Оказывается, объединение всех течений священнослужителей и верующих имеет целью борьбу с Советской властью:

«Имелось в виду организовать верующих из священнослужителей для того, чтобы быть готовым в период начала военных действий со стороны Германии и Японии оказать им помощь в войне против Советского Союза. Об этом говорил мне Коровин в присутствии его жены. Кроме того, в беседе с Лебедевым последний говорил мне также о том, что духовенство, которое стало на путь активной борьбы с Советской властью, объединяется в одну организацию под названием „Общество трудового духовенства“»[123].