Включить. Выключить

— Сейчас некогда, дел по горло. Но сегодня в девять утра включи шестой канал. — Уэсли выбрал кисть и многозначительно задержал ее над черной краской. — Мохаммед, мне надо остаться одному. Тогда никто не докажет, что ты к этому причастен.

— Конечно, конечно! — Усмехаясь, Мохаммед с шутовскими поклонами попятился из «приюта медитаций».

Когда Кармайн вернулся в управление, его окружила толпа полицейских. Каждый хотел пожать ему руку, похлопать по спине, улыбнуться. Для прессы Чарлз Понсонби по-прежнему оставался Коннектикутским Монстром, но все копы округи знали, кто такой Призрак.

Сильвестри был так счастлив, что встретил Кармайна у дверей, смачно поцеловал и крепко облапил.

— Сынок, сынок! — твердил он, смахивая навернувшиеся слезы. — Ты нас всех спас!

— Да ладно тебе, Джон! Не переигрывай, это дело кончилось само собой, от дряхлости, — смущенно отозвался Кармайн.

— Я представляю тебя к ордену, даже если губернатору придется его изобрести.

— А где Понсонби и Клэр?

— Он в камере, под охраной двух полицейских — повеситься этот урод не успеет, и капсулы с цианидом в заднице у него нет, мы проверили. Его сестра — в пустом кабинете на этом же этаже под охраной двух женщин-полицейских. И собака с ней. В худшем случае сестрица — соучастница преступления. У нас нет никаких доказательств, что она и есть второй Призрак. По крайней мере таких, которые убедят этого старого педанта Дуга Туэйтса. Кармайн, в наших камерах чисто, но они не предназначены для содержания леди, тем более слепой. Думаю, мы правильно поступили, обращаясь с ней так, что не придерутся даже ее адвокаты, если дело дойдет до суда — и если ей будут предъявлены обвинения. А это еще вопрос.

— Понсонби дает показания?

— Ни слова не говорит. Только время от времени смеется, словно воет. Смотрит в никуда, напевает, хихикает.

— Значит, будет притворяться сумасшедшим.

— И без слов ясно. Но согласно правилам Макнотона, сумасшедшие не предусматривают на месте убийства все необходимое вплоть до последней детали.

— А Клэр?

— Заладила, что не верит, будто ее брат — серийный убийца и что сама она не сделала ничего плохого.

— Если Патси и его команда не найдут следов Клэр в бойне или в туннеле, она выкрутится. Слепая женщина вместе с собакой-поводырем принесла ведро с листьями в заповедник, вывалила их и разровняла граблями? Любой хоть сколько-нибудь компетентный юрист докажет: она думала, что несет корм для оленей на то место, где его обычно разбрасывает братец Чак. Остается лишь надеяться на чистосердечное признание.

— Как же, жди! — фыркнул Сильвестри. — Эта парочка не из тех, кто сознается хоть в чем-нибудь. — Он прикрыл один глаз и устремил взгляд второго на Кармайна. — Думаешь, она и есть второй Призрак?

— Честное слово, не знаю, Джон. Это мы не докажем.

— В общем, судья Дуг ждет их обоих к девяти. Я рассчитывал, что обвинение будет предъявлено в узком кругу, без лишнего шума, но Дуг, как обычно, верен себе. Зрелище будет что надо! На Понсонби — один плащ, и он отказывается надеть хоть что-нибудь. Если мы принудим его и он получит хотя бы крохотный синяк или царапину, поднимется крик о жестокости полиции, так что в суд он поедет в плаще. Хватит с нас и того, что Дэнни слишком туго застегнул наручники. Хитрый ублюдок растер себе запястья до крови.

— Насколько я понимаю, к девяти часам у здания суда соберутся все журналисты Холломена и съемочная группа шестого канала, — вздохнул Кармайн.

— А как же иначе? Для маленького городка это настоящая сенсация.

— Мы можем привезти Клэр отдельно?

— Могли бы, если бы Туэйтс пошел нам навстречу, но он отказался. Желает видеть их вместе. Думаю, из любопытства.

— Нет, хочет составить первое впечатление, чтобы понять, насколько виновна Клэр.

— Ты что-нибудь ел, Кармайн?

— Нет.

— Тогда захватим места в «Мальволио», пока они еще есть.

— А как Эйб и Кори? Уже не благоухают?

— Нет, только дуются. Хотели увидеть тот подвал.

— Сочувствую, но им надо было сначала отмыться. Советую тебе выцарапать из губернатора еще два ордена, Джон. И устроить пышную церемонию награждения.

Здание холломенского суда стояло на Сидар-стрит у Лужайки, неподалеку от окружного управления, но о том, чтобы вести Понсонби пешком, не могло быть и речи. Несколько предприимчивых журналистов и фотографов ждали у выхода из управления, когда вывели Понсонби — в полотенце, наброшенном на голову, в наглухо застегнутом плаще, который скрепили булавкой на уровне колен, чтобы ненароком не распахнулся. Едва ступив с крыльца, Понсонби стал отбиваться от конвойных — не для того, чтобы сбежать, а чтобы сбросить полотенце. И он добился своего — уселся в полицейскую машину с непокрытой головой, в сиянии вспышек: никто из фотографов не стал рисковать, снимая обвиняемого при естественном освещении. Машина уже отъезжала, когда из двери показалась Бидди, ведущая Клэр. Как и ее брат, она не позволила прикрыть ей голову. Конвой обращался с ней демонстративно вежливо, в здание суда ее доставили в служебном автомобиле Сильвестри — большом «линкольне».