Вкрадчивый шёпот Демона

Сон не приходил: снова и снова, в который раз, перед внутренним взором Зелёной Матери вставали картины случившегося совсем недавно.

…Она называла его просто Найденный — ей даже не хотелось знать его настоящее имя. А может быть, она поступала так вполне сознательно — в жаркой надежде, что ей удастся его обратить: одолеть ненависть любовью и победить смерть жизнью.

Когда она впервые коснулась его, то испытала нечто похожее на лёгкое удивление: тело Найденного оказалось живым, горячим и упругим, а вовсе не мертвенно-холодным, каким оно вроде должно было быть по всем магическим канонам. И любовь его оказалась такой же, как у любого другого Янь-существа из тех, которых она знала раньше. Правда, до полного слияния Тонких Тел Магиня дело доводить не стала: какие-то отдельные штрихи тантрической магии Найденного вызвали у Зелёной Колдуньи настороженность. Инь-Маг Высшей Расы всё-таки отличается от простой смертной женщины способностью сохранять даже в пике страсти спокойную рассудительность эскини.

…Они провели вместе месяц. Первые дни ни о какой физической любви не могло быть и речи — Дарительница самозабвенно врачевала искорёженного Найденного, восстанавливая его и одновременно омывая потоками Магии Жизни, уповая на Чудо Обращения. Чародейка надеялась, что её тайное убежище в сердце лесов одного из Необитаемых Миров останется тайным на срок, достаточный для осуществления задуманного. А потом они вернутся — вместе — к собратьям Колдуньи, и те примут их, увидев воочью результат. И ожидания вроде бы не обманули Зелёную Мать.

Больше всего она опасалась мига возвращения в себя, когда Найденный должен был вспомнить, кто он и кто есть спасшая и приютившая его. Как он поступит, осознав себя снова? Ведь ожидать можно было чего угодно — Вечное Зло есть Вечное Зло. Поэтому Дарительница Жизни ощутила переполнявшее её ликование, когда Найденный, выйдя за порог их маленькой хижины, постоял, оглядывая плотно сомкнувшиеся вокруг лесной поляны могучие древесные стволы и прислушиваясь к шороху листвы и голосам птиц, повернулся к ней (а она вся напряглась, ожидая его броска и сдерживая бешено бьющееся сердце) и… улыбнулся. Улыбнулся простой человеческой улыбкой — той самой, которой мириады мужчин улыбались женщинам до него, и будут улыбаться после него.

…Внешность Найденного не слишком отличалась от внешности любого эска — лишь в чертах его сухощавого лица присутствовала какая-то резкость, да тёмные глаза слишком часто становились бездонными и холодными. И тем не менее, Зелёная Магиня могла быть собой довольна: Найденный знал, кто он есть, но не предпринимал ни малейших попыток действовать в соответствии с Предначертанием своей проклятой Расы. Наоборот, глаза его сразу теплели, когда он смотрел на свою спасительницу; и было во взгляде его нечто гораздо большее, нежели просто благодарность.

Они любили друг друга жадно и ненасытно, словно предчувствуя — такое запретное счастье не может быть долгим. Эскиня гнала от себя подобные страхи, мысленно заклиная сама себя: «Всё будет хорошо, всё будет хорошо…». В верхнем слое мыслей Найденного ничего тревожного не было, а о чём думал он на самом деле, она не знала — и не хотела знать, даже не пытаясь проникнуть глубже, словно боясь жестокого разочарования. Хотя злое Колдунья наверняка бы почувствовала — у Зелёных Дарителей Жизни обострённое чутьё на Дыхание Смерти.

…Зачать ребёнка она решила уже через несколько дней, и решение это стало для самой Чародейки несколько неожиданным — слишком ответственные поступки не делают сгоряча. Но нет, горячности и необдуманности не было — эскиня очень внимательно прислушалась к себе. Найденный согласился с её предложением не сразу (а без его согласия ничего бы не получилось), однако ей удалось убедить его в оправданной целесообразности такого шага — а вдруг они станут прародителями Новой Расы? Соединение противоположностей зачастую даёт потрясающие результаты — уж кто-то, а Дарители хорошо это знали.

После этого они впервые дошли до полного слияния, и Зелёная Мать была оглушена водопадом обрушившихся на неё феерических ощущений. Они не покидали хижину в течение нескольких дней, не находя в себе сил и желания оторваться друг от друга и лишь изредка поддерживая себя несложной магией пищи и питья. Ни Дарительницу, ни Найденного не интересовало ничего вокруг — они были всецело заняты только друг другом.

А потом всё кончилось — их нашли. И произошло это гораздо раньше, чем рассчитывала Волшебница. Ей хотелось придти к собратьям и предъявить достигнутое, но вышло по-другому: собратья пришли за ней — за ними — сами.

…Её разбудило неясное ощущение тревоги. Она выскользнула из объятий безмятежно спящего Найденного, бросила на него быстрый взгляд, — нет, всё спокойно! — наспех сотворила поверх своего гибкого обнажённого тела лёгкую короткую рубашку и распахнула дверь хижины навстречу первым лучам утреннего солнца.