Вкрадчивый шёпот Демона

Расставшись с Ярлом и перемещаясь к себе, в Ключевой Мир, Глава фратрии Ночи продолжал размышлять. И вдруг он понял, зачем Гард затеял всё это, столь нетипичное и для голубых, и для жёлтых эсков предприятие. Нет, конечно, Звёздным Странником двигали и высокие мотивы, но была и ещё одна причина, едва ли не самая главная. «Королеве понравится…» — эта фраза объясняла очень многое, а именно: Бродяга-по-Мирам, Янтарный Викинг, Маг-эск по имени Гард продолжал любить ледяную красавицу, Звёздную Королеву Объединения Пяти Доменов Голубых Магов-Хранителей Жизни и надеялся, что она всё-таки это наконец-то поймёт. Во все века и лета именно Истинная Любовь толкала Янь-Существ на самые что ни на есть невероятные выходки; и у Грольфа не было ни малейшего сомнения в том, что будь в этом хоть какой-то смысл, Гард отправился бы в Мир Третьей и сам — без всякой надежды на возвращение, — лишь бы Она заметила и оценила…

Двадцать пятого января тысяча девятьсот тридцать восьмого года в Мирах Пяти Доменов ушёл Янтарный Маг Вепрь, а на Третьей планете, в Захваченной стране родился Поэт.

* * *

…Зал живой, он просто затаился и ждёт, что ты скажешь ему сегодня. И зал живой не потому, что он наполнен сотнями живых людей — он живой сам по себе, как единое понимающее тебя существо, с которым ты будешь говорить.

Доски сцены чуть скрипят под ногой, и слышны шорохи в зале — ты идёшь на этот звук, словно на зовущий тебя голос. Холодит руку металл микрофонной стойки, как будто ладонь касается рукояти меча — какое давным-давно забытое тобой ощущение… Твоё оружие здесь не меч, но магия: твоя собственная магия. Ведь твой враг — он тоже здесь, неподалёку, он расползся где-то в полутьме за спинами людей в зале, он затаился и ждёт, и он тоже смотрит на тебя, и смотрит очень внимательно.

Не думай об этом: ты певец, а не драконоборец — и пусть Дракон думает точно так же. Он ещё слишком силён, и ему не страшны копья наивно-отчаянных донкихотов — он их глотает не жуя. А тебя — тебя он не опасается, ты ему просто-напросто непонятен. Кажется, ты слышишь мысли Зверя, что камнями ворочаются в его бронированной башке: «И что это за явление такое? Какой-то хулиган со своими приблатнёнными песенками под бряк двух-трёх простеньких аккордов на семиструнной гитаре — и такое всенародное признание! Почему? И что это за народ такой, который слушает это? Непонятно…».

И слава Богу, что непонятно! Если бы Дракон только мог догадаться, да что там, просто заподозрить, кто же ты есть на самом деле, что ты куда опаснее сотен диссидентов, ты не прожил бы после этого и часа — с тобой что-нибудь непременно случилось бы, причём тут же! Но Дракон всего лишь не понимает тебя, а непонятное всегда страшит — даже чудовищ.

И ты бросаешь пальцы на струны, и привычный поток магии омывает тебя, и зал единым вздохом отвечает на твой рвущийся из сердца крик.

…Тебе очень трудно, потому что каждый раз, уходя со сцены после очередного выступления, ты оставляешь в зале часть своей собственной жизни. И чем яростнее ты поёшь, стремясь достучаться до спящих Душ, тем дороже ты платишь за это, тем быстрее сокращается и без того недлинный отмеренный тебе срок твоего пребывания здесь, в этом Мире.

Ты знал об этом ещё там, и ты заранее был на это согласен, потому что другого пути нет. Дарованная тебе магия имеет цвет солнечного луча, и она обжигает — когда ты бросаешь во тьму этот луч и заставляешь мрак попятиться, ты неотвратимо сгораешь сам, и даже сама плоть твоя неумолимо истаивает, оплывая воском отгорающей свечи. Но другого пути нет, и ты согласен платить эту очень высокую цену.

Твоя магия даёт тебе власть над теми, кто слушает тебя, точнее, не власть даже, но единственную возможность заставить их правильно понять тебя, услышать именно то, что ты хочешь им сказать. Ты делаешь то, за чем ты и пришёл сюда, в этот Мир: ты исполняешь Предначертанное, ты будишь.

Ты напоминаешь людям очень простую, в сущности, истину: ты говоришь им, что они — люди. Ты говоришь им, что есть жизнь, отличающаяся от той, которой их хочет принудить жить Дракон, что есть вечные ценности, что есть дружба, отвага, любовь и верность своему слову, что есть добро. Ты говоришь, что эта жизнь и есть настоящая, и что не надо бояться жить этой жизнью, и что надо называть вещи своими именами, а не наклеивать на них выдуманные ярлыки.

И тебя слушают, пусть даже не понимая до конца, что же ты делаешь, и как тебе это удаётся. И этого достаточно, потому что Дракон, как и любой другой Зверь, может править только сонными. Но при этом ты никого ведь не призываешь хвататься за мечи с тем, чтобы выпустить кишки Дракону или отрубить ему его уродливую кровожадную голову, и поэтому Зверь немного успокаивается.