Вкус чтения тысячи томов

Помню, в одном из произведений Лу Синя[27] я прочитал историю о том, как некий человек продавал на рынке средство для истребления клопов, завернутое в бумагу. Покупатель приобрел этот сверток, и, придя домой, принялся его разворачивать. Под первым слоем бумаги оказался второй, потом еще и еще, пока, наконец, не выпала крохотная записка со словами: «Ловите клопов с усердием». Думаю, эта притча не лишена практического смысла.

С изучением языков происходит нечто похожее. Я нисколько не отрицаю важности методик преподавания, но нам вовсе не нужно использовать их бездумно и все сразу. Следует помнить, что в основе любого обучения, в особенности если дело касается иностранных языков, лежат усердие и ежедневная практика. Ученик должен сам отыскать наиболее подходящий для себя метод, пусть он борется, пусть узнает, что все ценное дается нелегко.

Здесь я снова хочу поговорить о немецкой школе обучения. Не буду затрагивать теорию, сам я с ней не знаком, а заниматься сочинительством в данном случае не имею права. Поговорим о практике. Я начинал учить русский язык в Германии. Каждую неделю у нас было два занятия по два часа – всего четыре часа в неделю. На первом уроке мы повторяли вслед за учителем буквы русского алфавита, и мне показалось, что темп обучения установился довольно умеренный. После второго занятия учитель рекомендовал нам самостоятельно учить слова и грамматику, а также выполнять упражнения из учебного пособия, не дав более никаких объяснений. На уроке мы также делали задания из учебника, в том числе и на говорение, читали по-русски, переводили на немецкий, а когда делали ошибки, преподаватель поправлял нас. Примерно через две недели он задал нам прочитать рассказ Николая Гоголя «Нос». Для меня это стало настоящим ударом – понять, о чем говорится в тексте, было ну совершенно невозможно! Словарь тоже толком не помогал – мне удавалось найти только первую половину почти каждого слова, а во второй половине окончание менялось в соответствии со склонением или спряжением. Грамматика языка была мне незнакома, я непрерывно штудировал справочники в поисках информации по флективности. Из-за всего этого подготовка к часовому занятию занимала у меня пять-шесть, а то и семь-восемь часов. Это было действительно тяжело, зато за один семестр мы освоили учебник и полностью прочитали «Нос». Такой метод преподавания, как мне кажется, дает ученику возможность в полной мере проявить усердие и инициативность, поскольку предлагает сразу же погрузиться в практику. Этим своим опытом я не раз делился с теми, кому он был интересен, а в годы «культурной революции» меня обвинили в распространении «фашистских» методов обучения. Трагикомичность этой ситуации в том, что описываемый мною метод действительно был весьма распространен в Германии, но изобрели его вовсе не фашисты. Еще в XIX веке один европейский ученый говорил, что при обучении плаванию учитель должен столкнуть ученика в воду. Если тот не утонет, значит, научится плавать. Надеюсь, это просто метафора, и никто не воспользуется таким способом буквально, но в целом обучение языкам выглядит именно так. Возможно, кто-то посчитает этот метод диковатым, но лично мне так не кажется. Метод очень эффективный, и благодаря ему студенты получают шанс раскрыть весь заложенный в них потенциал.

Мне кажется, это немного похоже на усердную ловлю клопов, и пусть я говорю прописные истины, но прилежание и неустанная практика – вот залог успеха. Десятилетиями мы пытались найти наиболее эффективную методику преподавания, что вполне объяснимо, но забывали уделять должное внимание вовлеченности в процесс самих студентов. Я – «старый солдат» на этом поле боя. Мы долгое время топтались на одном месте, и вот, по прошествии стольких лет, я стою на пороге старости, имея в запасе такой опыт, от которого сам краснею. Возможно, с моим мнением согласятся не все, и мне было бы очень интересно узнать, что скажут по этому поводу мои шанхайские коллеги, преподающие иностранные языки.

27 июня 1986 года

Я и иностранные языки

Знакомство с иностранными языками я начал с английского. Мне в ту пору исполнилось десять лет, я был учеником первого класса начальной школы старшей ступени. Английский тогда вовсе не был обязательным предметом, его изучали в вечерней школе. Много времени я ему не посвящал, но мне запомнилось, как я возвращался с уроков поздним вечером, а в воздухе разливался сладко-терпкий аромат пионов. Конечно, это было весной.

Больше всего неприятностей мне доставили так называемые слова движения[28] – to be и to have никак, на мой взгляд, не были связаны с движением, так почему они относились именно к этой части речи? Учитель не смог вразумительно ответить на этот вопрос, равно как и все остальные, к кому я обращался. Намного позже я понял, что перевод английского слова «verb» (от латинского «verbum») как «слово движения» не слишком точный, поэтому младшеклассники и путаются.