Вкус дня

Тиамату казалось, что подобная история ему была знакома. Смутное чувство дежавю. Будто бы он присутствовал в тот день рядом с Гелиос, видел её в тяжёлых мужских доспехах, покрытых сверкающим серебром, видел, как она пошатнулась, как рухнула на колени, подняв облако пыли. И больше не встала.

– Бетельгейзе мог предвидеть будущее, – продолжал Мидас. – Как и…

– …Проксима. Он что, решил повторить подвиг старого короля?

– Ну-у, – Мидас задумался. – Если бы он этого хотел, он бы не вёз эту горячую штучку из Гренландии в Майами.

– Что потом? – Тиамат закурил. – После золотой стрелы?

Но Тиамат уже знал ответ. Перед его мысленным взором живо рисовались картины заточения Гелиос. Её, полумёртвую, не способную ни защитить себя, ни сопротивляться, доставили, как трофей, в замок Бетельгейзе. Там из неё пытались, но не смогли набить чучело.

– После неудачи Бетельгейзе бросил её в подвал на съедение крысам, – продолжал Мидас, вырвав Тиамата из морока дежавю. – Ну а спустя тысячу лет нашу королеву обнаружил Ангетенар. В дневниках он пишет, что хотел провести вечность в пьянках, войнах и женской ласке, но был сражён красотой Гелиос и подался в науку, чтобы вернуть её к жизни. Порой, кстати, он называет её Еленой Троянской, порой – прекраснейшей. Милорд?

– Чего?

– Ты уже рвёшь и мечешь от гнева?

– С чего бы?

– Как бы тебе сказать? Я бы не обрадовался, узнав, что бывший парень моей девушки – король, мать их, вампиров.

– Он мёртв, – Тиамат закрыл глаза. – И не знаю я никакой Гелиос. Отбой, Мидас.

– Ты не умеешь лгать. К тому же, никто не мёртв навсегда, милорд.

– Отбой.

Тиамат втёр в пепельницу докуренную сигарету. Всё правильно. Инфицирование шло полным ходом, иммунитет Тиамата реагировал на заражение, и потому после укуса ангела страдало не только его тело, но и разум. И ему, без его ведома и желания, передалась часть воспоминаний Гелиос. Подобное происходило со всеми инфицированными, из-за чего у них часто проявлялся стокгольмский синдром. В момент укуса, как и в момент погружения в чужие воспоминания в целом мире не существует никого, кроме кровососа и его жертвы. Жертву убивают, совершают над ней насилие, используют, а она думает только о том, что ни с кем в мире не была так же близка, как со своим убийцей. Её кровь течёт в мёртвых венах, заставляет биться нечеловеческое сердце, дарит жизнь; саму жертву при этом обнимают, жаждут, хотят, принимают. Её не осуждают за ошибки прошлого, не отворачиваются от неё, не отвергают и не оставляют в одиночестве. Наверное, поэтому незрелые люди, если им удаётся выжить, сходят с ума от любви к бессмертным. Монстры дают им именно то, чего им недостаёт, то, что им не в состоянии дать обыкновенное окружение. Любовь. Больную и извращённую, но любовь.

Тиамат нахмурился, глядя в окно на розовую полосу рассвета. Итак, теперь он знал, что жизненный путь Гелиос непростой. Бесконечные войны, кровопролития, поражение, плен и, как следствие, ощущение полной беспомощности и ненужности в этом мире. Вот только это не должно вызывать сострадания. Гелиос – всё ещё жестокий монстр, который едва не лишил Тиамата жизни, который в открытую убивает людей и воскрешает личную армию. К тому же, она заслужила всё то, что с ней произошло. Этого забывать нельзя, какие бы видения ему ни явились и сколько бы дежавю он ни испытал. В противном случае Тиамат рисковал поддаться её дьявольскому обаянию, а этого простить он себе точно не сможет. К тому же, из-за неё он теперь не сможет истреблять нежить и, вероятнее всего, спокойно жить. А за такое одного убийства Гелиос будет мало.

Он принял душ, позавтракал позавчерашней пиццей, оделся в выстиранную униформу. Чёрная рубашка с коротким рукавом, брюки, фуражка. Одежда простая, удобная, сшитая индивидуально по меркам Тиамата. Но какой же эффект она оказывает на женщин! Тиамат хмыкнул, пристёгивая кобуру к ремню. Он чувствовал, сегодня удачный день для охоты либо на Гелиос и её паству, либо на слабый пол.

Но для начала нужно отчитаться перед руководством. Тиамат закурил, садясь в автомобиль. Ему предстояло объяснить парочке твердолобых идиотов, как он допустил нападение на полицейских, как упустил преступника и почему оказался некомпетентным экспертом по нежити. Его не уволят, Тиамат был в этом уверен. Проколы случаются у всех, да и, к тому же, он сам пострадал от нападения Гелиос. Более того, проблемную нежить он уже целых четыре года выслеживал и ликвидировал в одиночку, и другого такого специалиста в Джексонвилле не было.

Тиамат затормозил на парковке у полицейского участка. Припарковаться он не смог из-за странно знакомой кучи хлама, выложенной на его парковочном месте в форме сердечка. Он вышел, поднял пустую Камасутру, на которой ярко выделялся след от губной помады.

– Сучка.