Вкус фламинго

Сашка остановился перед крыльцом, освободил конфеты от обёрток и запихал обе в рот. Приятная слабость пролилась по его телу и на секунду он почувствовал себя одной большой конфетиной «Фламинго». «Тфу!» – выплюнул он длинные шерстинки от шарфа и чуть не закашлялся до тошноты. Санька поднялся на несколько ступенек и задумался: «А вдруг воспиталка спросит, не принёс ли я ей «Фламинго»..? Хотя нет… С чего бы это…»

Просчёт шестилетнего сорванца был верен: в саду ни о чём не спросили, и всё шло своим чередом. А вот вечером… Вечером произошло то, что перевернуло всю Сашкину жизнь напрочь…

***

Надежда Николаевна только вернулась с организационного собрания, где её отчитали по всем правилам и категориям. Многодетная мать, у которой ребёнок вор, позорит общество, а, значит, и все остальные её дети – такие же.

Раскрасневшаяся и нервная, она ждала Сашку на улице.

– Ну что – отдал? – первым делом спросила она.

– Да, отдал, – врал в упор, не моргая, Сашка.

– И извинился? – вела его за руку мать.

– Да, извинился! – прибавляя уверенности в голосе, говорил сын.

Он был настолько убедителен, что выдать его могла лишь краска, вышедшая на ушах, да мурашки, пробегающие по спине взад и вперёд, но ни того, ни другого мать увидеть не могла. Зима. Мороз. Да и не в том состоянии она была, чтобы обращать внимание на мелочи. А вот Сашка… Сашка эти мелочи не только не упустил, но и подметил. Он впервые ощутил чувство превосходства над другим человеком. Чувство восторга и азарта. Чувство, когда радость и счастье разливаются по всему телу, но тут же резко колет под лопаткой, потому как, всегда есть некая недосказанность, опасность. Чувство, которое имеет имя, – безнаказанность.

В шесть лет Санька понял, что уметь врать – не только ни плохо, но это ещё и приносит свои плоды! Теперь он знал, что с помощью лжи можно избежать наказания, добиться выгоды и стать менее уязвлённым.

За ирисками!..

Этого белобрысенького толстячка в саду никто не подпускал к себе. И не потому, что он из Украины, и даже не из-за лишнего веса. Просто все его руки были усыпаны бородавками. Он постоянно прятал пухленькие кисти в карманы, запихивал их в рукава, но и это не помогало.

«Строимся парами! Па-ра-ми!» – отчеканила Марина Петровна. Девчушки и мальчишки быстро сгруппировались, а бородавочник стоял один. Стоял и плакал – к нему в пару вставать не хотел никто. Только крепкий, высокий паренёк с выраженными скулами и такими же белыми волосами подошёл к нему и, ни слова не говоря, взял за руку. Пухляш удивлённо посмотрел на кулак с оббитыми кокотышками и медленно поднял взгляд вверх. Карие глаза улыбались ему и смотрели по-дружески добро.

– Руслан… – радостно произнёс толстячок.

– Саня! – представился Александров.

Взяв друг друга за руки, они проследовали строем в поселковую библиотеку.

***

В клетчатых коротких пальтишках, где красные клетки соперничали с зелёными и чёрными, в шапках-ушанках и «плевках» мальцы из начальных классов бежали после школы на гулянку.

– Эй, Саня, стой! – догнав Александрова, обратились они к нему.

– Чё надо? – поправил тот головной убор.

– Пошли за конфетами? – предложил Серёга Смольников.

– У меня денег нет…

– Да ладно тебе, Толстый нам уже всё рассказал… – поправляя на кудрявой голове, съезжавшую шапку, продолжал Серый.

Санька перевёл взгляд на Руську, прищурил левый глаз и вернулся к разговору со Смолой.

– Чё он тебе рассказал?

– Чего-чего… Что ты и без денег можешь, – переминался с ноги на ногу Смольников.

– Да пошёл ты! – запрокинув подбородок к небу, Сашка пошагал дальше.

– Да погоди! Постой! Пошли уже вместе! Мы с Толстым также научиться хотим… Проведи урок, а?

Александров ещё раз посмотрел на своих вдохновленных учеников, которые были готовы внимать каждому его слову, и изрёк: «Ну, ладно. В райповский?»

***

По раскисшей от тёплой зимней погоды дороге они добежали до магазина.

– Фу! Все ноги сырые! Не мешало бы и переодеться! – заявил Толстый.

– Через пару минут переоденешься – дома уже будешь, – подмигнул Санька.

– Да он пока обернётся – сутки пройдут! – заржал во весь рот Смола.

С таким гулом и гоготаньем они вошли в отдел кулинарии.

Продавщица в белом переднике и накрахмаленном чепце выглянула откуда-то из-за шкафа, и, поняв, что пришли просто школьники, которые наверняка ничего не купят, скрылась за ширмочкой, откуда послышались дружные смешки и девичье: «Ну что? Вскипел уже?»

Санька с умным видом, будто выбирает пирожки, аккуратненько складывал булки за пазуху. Руська, выпучив глаза и поджав нижнюю губу так сильно, что она чуть не лопалась, в напряжении ходил по помещению и смотрел, как продавщица то и дело выглядывала из-за угла.

– Э-эй, школяры! Вам чего-нибудь нужно? Что-нибудь подать?

– Н-нет, спа-асибо, – заикаясь, произнёс Толстый, заметив, что Александров стоит с непоколебимым видом.

– Корзинок нет? – крикнул Санька, заглядывая в глаза женщине, идущей к прилавку.

– Не привезли ещё, после обеда заходите.

– Хорошо… Зайдём… – пообещал ей Сашка.

По инерции дружная тройка выкатилась на улицу и, забежав за магазин, выстроилась в кружок.