Вкус Яда

Он поднял кружку и отсалютовал другу. Судя по размашистым движениям, эта кружка была сегодня далеко не первой.

Арвин кивнул. Он мог предположить, для чего нужна веревка – лоза-убийца обычно использовалась как удавка – но, возможно, Ноулг задумал что-то другое. Быть может, он намеревался связать кому-то руки.

Губы молодого человека изогнулись в усмешке, и он скрыл щекотливую ситуацию шуткой.

– Только убедись, что удовольствие не помешает делу.

Ноулг рассмеялся.

– Праздные руки влекут веселье, – хмыкнул он.

– Ты имеешь в виду «озорные», – улыбнулся Арвин, вспоминая фразу, которую вбивали в них в приюте; затем, цыкнул, добавив: – Брат Поуви разрыдался бы.

– Точно, – сказал Ноулг, внезапно сделав серьезный тон. – Так и было бы, – сделав паузу, он добавил, – Мы сможем поговорить позже?

– Хотелось бы, – кивнул Арвин.

Вор снял женщину с колен и встал, пряча мешочек в карман штанов. Проститутка пошатнулась, словно была сильно пьяна, но молодой человек заметил быстрый взгляд, который она бросила на карман, куда его друг положил волшебную веревку. Если женщина была вором, как и подозревал Арвин, она могла бы стащить мешочек одним быстрым движением, особенно если бы Ноулг… отвлекся.

Арвин работал над бечевкой две полных недели и потратил большие деньги на заклинание, сохранявшее лозу-убийцу свежей долгое время. Плетение напоминало работу с извивающимися змеями; отвлекись мастер хоть на мгновенье, и лозы обмотались бы вокруг его горла. Интересно, если бы верёвка исчезла, стал бы Ноулг требовать новую?

Вор направился к дверям, ведя шлюху за собой, и Арвин решил защитить свои инвестиции. По крайней мере, так он объяснил свои действия самому себе. Молодой человек дождался, пока пара окажется на полпути к выходу, затем поднялся на ноги.

Ночной Хлондет был городом шепота. Его мощеные улицы были отполированы скользящими по ним змеиными телами. Выходящие за пределы зданий скаты крыш объединялись с проходящими над улицами арочными виадуками, от которых то и дело доносился скрежет чешуи о камень. Тихий шепот бесед долетал из круглых дверных проемов и окон. Со стороны гавани, расположенной в нескольких сотнях шагов, доносились ритмичные вздохи и стоны разбивающихся о дамбу волн.

Улицы то сужались, то расширялись, извиваясь между круглыми городскими постройками со сводчатыми крышами, непрерывно разветвлялись в уникальные Y-образные перекрестки, свойственные лишь Хлондету. Одетые в плащи люди прижимались к стенам домов в наиболее узких местах улиц, давая пройти Ноулгу и его спутнице.

Здания улицы, по которой шла пара, по обе стороны источали слабое зеленое сияние – остаточная магия, используемая для добывания камня изумрудного оттенка, из которого был построен город. Тусклый свет, при котором мало что можно было разглядеть, придавал коже шлюхи болезненную зеленоватую бледноту, отчего она казалась ещё менее привлекательной, чем в «Петле».

Арвин держался на безопасном расстоянии позади Ноулга и женщины. На какой-то момент он потерял их из виду, так как улица вновь круто повернула, но почти тут же нагнал и увидел, как они входят в один круглых внутренних двориков. В центре стоял железный фонарь, отлитый в форме готовящейся к броску кобры. Во рту змея держала большой яйцеобразный шар, который должен был ярко сиять, заливая двор светом, но шар потух, и во дворе едва можно было что-то разглядеть. Арвин сразу понял, почему фонарь не горит.

У здания, стены которого образовывали дворик, были заколочены окна, над каждым из которых виднелись следы сажи. Главный вход скрывала тень, но Арвину всё же удалось различить нарисованную на двери желтую руку. Жрецы очистили этот дом при помощи магического пламени более полувека назад, но он, как и многие другие постройки в Хлондете, подвергшиеся подобной участи, оставался не жилым. Слишком велик был страх перед чумой.

Арвин наблюдал, как проститутка ведет его друга к дверям. Ноулг либо не разглядел потускневший символ, либо был слишком увлечен женщиной. Судя по тому, как он шарил у шлюхи под юбкой, вор собирался закончить с ней дела прямо здесь. Не входя во двор, Арвин замер, наблюдая за происходящим и всеми фибрами души желая оказаться где-нибудь в другом месте. Если он ошибся, то все скоро закончиться – несмотря на многочисленные хвастливые рассказы Ноулга – и проститутка отправится по своим делам.

Арвин напрягся, поняв, что больше не слышит шелеста ткани. Что-то было не так – Ноулг не шевелился. И тут его тело с глухим звуком повалилось на булыжники. Вор был парализован и лежал замерев, словно истукан, дико вращая глазницами.

Арвину следовало поостеречься, так как у женщины, судя по всему, в распоряжении была пара заклинаний. Молодой человек коснулся глиняной бусины, которую носил на шнурке на шее. Неэмалированный шарик размером с куриное яйцо, на котором были вырезаны круги, обозначающие зрачок и радужку, представлял собой дешевую копию амулета удачи, известного как кошачий глаз. Это был последний подарок его матери.

– Девять жизней, – прошептал Арвин, повторяя слова, произнесенные ей в тот день.