Вкус к жизни (СИ)

– Павел воспитывался в строгости, Мартин же вырос, словно дикий цветок. Свободный, как ветер, он не терпел рамок и всегда пытался расширить их границы до невозможного. Сергей Константинович боролся как мог, но, увы… Кое-что в этой жизни нельзя исправить.

– Вы говорите так, будто любить свободу – это плохо, – нахмурилась я, а женщина мученически улыбнулась.

– Вовсе нет… Разумеется, нет!.. – поторопилась она объясниться. – Вот только Мартин вечно забывал, что порой нужно возвращаться в реальную жизнь.

– Глядя на него сегодня, не могу сказать, что он в чём-то ошибся.

– О-о, а я так посмотрю, ты разделяешь его взгляды… – сдержанно и без укора рассмеялась Агнесса. – Это замечательно! Мартин нуждался в таком человеке, как ты… С такой же безуминкой в душе…

– Твой десерт, – раздалось совсем рядом, и моей щеки коснулось горячее дыхание.

– Мама сказала, что мы оба с тобой безумцы! – похвастала я, заглядывая в его глаза.

Мартин выдержал эту пытку не более двух секунд и отвернулся. За столом он занял место напротив и брезгливо отодвинул от себя бокал: прежде этот стул занимал Павел.

– Ты действительно так сказала? – удивлённо потянул он, глядя на мать, а та, казалось, даже растерялась.

Я поторопилась смягчить удар:

– Совершенно необязательно отвечать на этот вопрос. Он просто пытается над нами доминировать, – успокоила я женщину, припомнив слова Астафьева.

Мартин насмешливо фыркнул.

– Ну хоть ты не повторяй эту чушь, – попросил он. И даже сделал это вполне мирно.

– А ты не смей так смотреть!

– Как?! – резче, чем положено, выдал Мартин, и я мстительно прищурилась.

– А каким ты был в детстве, в юношестве? – вдруг задумалась я и внушительно подалась вперёд, устраивая локти на столе. – Я практически уверена, что жил и не задумывался о завтрашнем дне. Весёлый, заводной, лёгкий на подъём…

– Мартин, и правда, был удивительно приятным в общении, – подтвердила Агнесса мои предположения и украдкой глянула на сына. – Люди тянулись к нему.

– Ну да… Наверно, именно поэтому к своим тридцати я так от них устал…

Мать смотрела на Мартина, а на её лице таяли остатки улыбок. Я чувствовала между ними какую-то недосказанность, но выпустить эту недосказанность на свободу было ожидаемо непросто.

– А, знаешь, я тебе кое-что покажу, – не обращая внимания на сына, Агнесса встала из-за стола и похлопала меня по ладони. – Сейчас, – пообещала она и стремительно удалилась в сторону двери, которую я прежде и не замечала.

Пользуясь уединением, я не стала испытывать терпение мужа и, обойдя стол, обняла его за шею, устроилась на коленях.

– А по-моему всё прошло успешно! – широко улыбнулась я, надеясь этой улыбкой перечеркнуть непростой вечер. – И твоей маме я наверняка понравилась.

Мартин неторопливо и будто нехотя устроил ладонь на моём боку, чуть сжал пальцы, криво ухмыльнулся.

– Юль, ты здесь не для того, чтобы кому-то нравиться. Но крест каждой матери – беспокоиться за своего ребёнка. Даже если он давно вышел из возраста, когда нужно подуть на разбитую коленку. Мама должна знать, что ты у меня есть, и этого, поверь, более чем достаточно. Ну и, конечно, ты ей нравишься, – проговорил он гораздо тише, внушительнее. – Потому что когда-то мама и сама была такой. Весёлой и яркой, – Мартин убрал от лица мои волосы, нежно коснулся щеки. – Это потом появился Астафьев и нужно было соответствовать… Матери пришлось надеть маску надменности и высокомерия.

– Ну да… – рассмеялась я. – Я поняла, насколько серьёзно попала, когда увидела величину бриллиантов на её шее!

– Всего лишь демонстрация возможностей… – покачал он головой.

– Ты злишься? – вдруг усомнилась я, уловив в тоне недовольство.

Мартин поджал губы и улыбнулся мне нервно, напряжённо.

– Наверно, я давно должен тебе кое-что сказать… – болезненно тихо прошептал он и прикрыл глаза, прижался лицом к моей груди.

Послышался стук каблучков, и Мартин запрокинул голову, глубоко вздохнул, освобождаясь от моих пут, от влияния. Он погладил меня по спине. Вроде как в знаке внимания, а на деле, требуя свободы. Но я отчаянно не хотела терять контакт и потому устроилась на соседнем стуле.

Агнесса несла в руках большую книгу, а судя по тому, как Мартин закатил глаза, это был семейный альбом.

– Обещаю, когда мы будем гостить у моей матери, я лично покажу тебе все компрометирующие меня фото и поделюсь шокирующими историями из жизни, – шепнула я, но его напряжение это отнюдь не скрасило.

Правда, ожидания увидеть Мартина с уже упомянутой разбитой коленкой и в классических белых гольфах не оправдались – альбом содержал лишь портретные снимки. Да не простые, а знаковые.

– Когда-то я увлекалась фотографией и, возможно, позволяла себе лишнего… – призналась Агнесса, явно скромничая. – Домашние шарахались в стороны, завидев в моих руках фотоаппарат, но глядя на эти альбомы теперь, я понимаю, что оно того стоило, – решительно вздохнула женщина и принялась торопливо перелистывать страницы.