Вкус к жизни (СИ)

Юля давно ушла, а он продолжал держаться за дверь, будто вот-вот снова придётся её открыть. Стиснув зубы, Астафьев мысленно пережёвывал недавний разговор. Глупый и несуразный по своей природе. Сколько раз Андрей звонил ему и просил… нет… не просил – требовал! Он буквально требовал сделать с ней хоть что-нибудь! Помнится, услышав подобную категоричную просьбу впервые, Павел воспринял слова брата как шутку. Потом шутка повторилась ещё и ещё. В ответ на свои требования Андрей всякий раз получал отказ. Астафьев давно закрыл эту историю и возвращаться к ней… Возвращаться к ней было просто глупо! Вот только мучительные мысли и, казалось бы, давно утихшие воспоминания будоражили его ночами, отвлекали от решения важных вопросов днём и не давали покоя за обедом.

Как болезнь, как навязчивая идея, Юля Трофимова завладела его сознанием и не желала отпускать. Скользкая мыслишка встретиться с ней снова прочно засела в голове после звонка давнего друга – тот приглашал на мальчишник. И всё бы ничего, но будто нарочно он упомянул, что компанию друзей разбавит некая мадам. Подумать только: Трофимова заявила, что он не принял её на работу! Будто больше вспомнить было нечего! Нечего было сказать… И чисто из принципа, из уязвлённого мужского самолюбия он вздумал напомнить взбалмошной девице, что она «опустила», какие подробности вздумала «замолчать». О том, что душу ковыряет незнакомая прежде паника и непривычное сомнение, признаваться Астафьев не хотел.

Волнение захлестнуло гораздо позже, на яхте. Оно явилось ровно в тот момент, когда Трофимова вошла в кают-компанию и наполнила её своей энергией, удивительно тёплой и будто медовой на вкус.

Астафьев втянул воздух через нос и прикрыл глаза – находясь вне зоны её видимости, была возможность собраться с мыслями и не позволить маленькой нахалке завладеть ситуацией. Выходило как-то туго. И особенно непросто стало, когда пришла его очередь появиться на сцене и сыграть на ней главную роль – ведь к другим Астафьев просто не привык! Юля сверкала глазами, дерзила и всем своим видом кричала о независимости. Удивительно, какую точную характеристику выдал ей Андрей: «маленькая заносчивая дрянь». Услышав это впервые, Павел даже сделал брату выговор, теперь же готовился точь-в-точь повторить его слова. А главная беда состояла в том, что она зацепила. Вот эта новая Юля. Она будто пролазила под кожу. Болезненно и мучительно царапалась в самую глубину души.

Астафьев всё ещё помнил её прежнюю. Робкую, стеснительную, вечно сомневающуюся в своих силах. Павлу, чтобы развеять сомнения, когда-то хватило одного неосторожного взгляда. Чужого, к слову. И этого взгляда было достаточно, чтобы выделить её среди других таких же начинающих талантов. Сам того не ведая, Мартин предоставил ему карт-бланш. Ведь именно он обратил внимание на юную художницу. Именно он «откопал» её среди посредственностей, разглядел талант в пока ещё несовершенной мазне. Он мог часами стоять перед её картиной и подпитываться той энергией, которая сочилась из полотна. О чём Мартин думал, стоя перед размалёванным холстом, всегда оставалось загадкой, но ценность девчонки Астафьев распознал на раз. И отжал. Грубо и жёстко. Мужской интерес пришёл потом. Желание обладать завладело гораздо позже.

Юля была особенной. Несмотря на присущий всем художникам налёт романтизма, у неё была хватка. Это чувствовалось, это улавливалось. И он сделал ставку на успех. Юная красавица с пластичной, гибкой психикой идеально подходила на роль его невесты. Она не навязывалась, чаще существовала в какой-то параллельной реальности и была совершенна в своей искренности. Но отец не ценил забитые горной породой самородки. Он жаждал увидеть рядом с сыном бриллиант! И Астафьев занялся ею вплотную. Лепил идеал. Эмоции, выдержка, стремления… Но наравне с вновь приобретёнными качествами Юля не теряла присущую ей лёгкость и воздушность. Она по-прежнему умела удивлять, она завлекала. Жаркое чувство влюблённости не раз преобладало над инстинктами. И когда наступил идеальный момент представить невесту отцу, вмешался Андрей со своей дебильной выходкой!

Показательное выступление было рассчитано как по нотам. Её волнение, растерянность, желание сбежать… И то, как трепетно и нежно Андрей придерживал Юлю за плечи. Он шептал ей что-то на ухо и сдержанно улыбался. А потом дерзко смотрел в глаза, заявляя о своей решимости идти до конца. Обычно ветреный и легкомысленный, в этот раз Андрей предусмотрел всё до мелочей. И привёл в дом не разрисованную дурочку, а… его Юлю…

Выводы Астафьев сделал мгновенно и, пожалуй, даже не осудил её желание сыграть на два фронта. Конечно, он знал, что брат учится в том же заведении. Разумеется, брал в расчёт, что их знакомство возможно. Вот только не мог предположить… А впрочем, недальновидность – это порок, от которого стоит избавиться раз и навсегда.