Вкус к жизни

Спать в итоге легла раньше времени, а вот проснулась, будто меня кто-то толкнул. «Приближался рассвет». Эта мысль так ясно пульсировала в моём мозгу, словно я грезила ей не один день. В любом случае сон как рукой сняло, и продолжать мариновать себя в постели, было просто глупо! Прокравшись на лестницу, я заглянула в холл и возликовала: мольберт стоял на месте. Взяться за кисти было страшно и здесь уж, скорее, влиял протест, а не только желание. И на полотне должна была оказаться моя картина! Потому что я этого достойна…

Панорамное окно, указывающее на восток, было открыто. Единственное во всём доме. И я запоздало решила, что Мартин и сам был не прочь провести это раннее утро с кистями в руках.

– В таком случае надо меньше спать! – деловито произнесла я, выбрала подходящую кисть, выдавила каплю краски… и нанесла пробный мазок.

Прислушиваясь к тому, что сейчас творилось внутри, я очень медленно выдохнула, не желая нарушить симфонию восторга и удовольствия. Ах, как было жаль, что я не могу воспользоваться верхним светом… а сухой белый, что струился из лампы, закреплённой на мольберте, искажал цветоощущение, и приходилось полагаться на память. Первые, довольно смелые линии выходили излишне уверенными и чёткими – мне следовало ослабить давление на кисть. Несколько раз я сбилась с образа и задумчиво водила взглядом по светлеющему небу. Его краски уходили от густого маренго у верхней границы к олову, что плавилось чуть ниже, и плавно перекатывались в оттенок речного перламутра, что застыл в нерешительности у самого горизонта. Точная цветопередача требовала сложного смешения оттенков, а времени хватало только на то, чтобы порывистыми движениями размазать краски по палитре.

Я торопилась, а, значит, совершала ошибки. Время нещадно ускользало, и вот наступил момент, когда горизонт расцветал диковинным огнём, а я продолжала возиться с умирающими в рассветных лучах звёздами. Власть ночи угасала, ожило озеро. Но теперь оно отдавало стеклянным блеском и не торопилось впустить в себя искры и всполохи. Снег притаился. Он только-только утратил блеск далёких звёзд, и вот настала очередь отразить поцелуй солнца. В голове, будто в отдельном государстве, правили формулы смешения красок, но глаза улавливали так много… А душа развернулась, желая наполниться гармонией.

Прошло не больше двух часов, а я была выпита до дна. Выдохлась, измучилась, устала… Я была собой недовольна. Повторить этот рассвет невозможно! Завтра наступит новый. А тот, что был сегодня, останется только на холсте. Нервным движением кисти я добавила больше белого у самого склона гор. Цветовой акцент сместился, заставляя взвыть. Сзади раздался надменный смешок. Кисть выпала из пальцев, я обернулась, замерев перед Мартином в испуге. Он неторопливо поднял с пола утерянный инструмент и протянул его мне, а когда не взяла, бросил к остальным. Я же отвернулась и смотрела теперь только вперёд.

– Смелое начало, – раздалось эхом, и показалось, что я сейчас умру. – У меня есть двенадцать пейзажей с этого ракурса, но ни один из них не обладает такой силой, как твой, – шепнул Мартин, склонившись над моим ухом, и удержал ладонями плечи, когда они мелко задрожали. – Ты так легко вдохнула в него жизнь…

– Я не закончила, – с неудовольствием доложила я и небрежно взмахнула рукой. – Рассвет наступил слишком быстро.

Мартин молчал, но я знала, что он смотрит на холст, с лёгкостью подмечая все слабые зоны, непроработанные места. Но вместо заслуженной критики я услышала тихую просьбу:

– Оставь его таким…

– Почему?

– Открытый финал, – неторопливо улыбнулся Мартин, а его губы невольно коснулась кожи у самого моего ушка. – Он обладает особым послевкусием.

Ладони спустились с плеч, согрели руки, огладили ослабевшие запястья. А губы никуда не исчезли. Они так и кружили, соблазняя, уводя в какую-то параллельную реальность. И я хотела плыть. Хотела наслаждаться касанием, уединением, его дыханием, что так ласково стелилось по коже.

– Я рад, что ты, наконец, решилась, – прошептал Мартин.

Я задрожала всем телом, а ладони так и вовсе затряслись. Но он оказался сильнее и опытнее, потому сцепил наши пальцы в замок и удержал такое шаткое равновесие.

– Ты знал?..

– Знал раньше, сейчас мог только почувствовать.

– Но откуда?

– Мне так тебя не хватало… – вместо ответа усмехнулся он и перехватил меня поперёк живота.

Губы коснулись шеи. Теперь уже откровенно, не таясь. Я тихо застонала, но всё ещё была в состоянии мыслить, потому вывернулась из таких надёжных, крепких объятий. Мартин был против – это оказалось понятно по пылающему взгляду, но спорить не стал.

– Нам надо идти, – плавно улыбнулся он, не позволяя мне задать свои вопросы.

– Куда?

– Писать сообщения, разумеется, – мягко рассмеялся он тому, насколько я увлеклась. – После обеда снова может пойти снег, нам лучше поторопиться, – добавил он, тем самым заставляя подчиниться и оставить выяснение отношений на потом.

Пришлось согласиться.

Глава 31