Вкус листьев коки

Столы ломились под тяжестью конфискованного товара. При виде такого изобилия мой знакомый лейтенант с «шоссе смерти» радовался бы целый год. Ботинки с фальшивыми подошвами и грязно-белыми липкими подметками. Банки с сардинами и печеньем, термосы, наполненные липовым кофе. Утюги, телевизоры, чемоданы. Казалось, не было такого предмета, в котором нельзя бы было спрятать мучнистый комок кокаиновой пасты. Длинные белые колбаски торчали из покрышек старых велосипедов. К стене была прибита доска, выкрашенная в оливково-зеленый цвет; она скрипела под тяжестью конфискованного оружия. Пистолеты, револьверы, пара винтовок и автоматы.

Солдат подозвал меня к двери. Патруль был готов к отбытию. Двое вооруженных до зубов мужчин стояли у пикапа. Пока мы загружали наши вещи, подъехало несколько патрульных грузовиков; их кузовы ощетинились винтовками, словно разъяренные дикобразы. Взлетел вертолет и исчез за стеной тропической листвы.

Наш патрульный пикап с ревом покинул центральную площадь и свернул на ухабистую тропинку. Через полчаса мы резко остановились непонятно где. Солдаты вылезли, проверили винтовки и указали на длинное бревно, перекинутое через ручей вместо мостика, и пешеходную тропинку, исчезающую в густых зарослях. Спутанные лианы поглотили наших спутников по одному.

Ступив в лес, я тут же оказалась в темноте. Ветки и лианы образовывали тоннели в зловещей массе зеленых щупалец. Жара давила на грудь, высасывала соки, лишала жизненных сил, словно паразит. Мошки накрывали голову жужжащей шапкой. Солдаты шли военным шагом, со скоростью почти четыре мили в час. По моим ребрам улитками сползали струйки пота. Мы замедляли шаг лишь для того, чтобы обойти часто попадавшиеся на пути болота, балансируя на гнилых бревнах и с трудом ступая по мутной воде. Через час утомительного блуждания мы вышли в поле, где полдюжины ощипанных кустиков коки пытались отвоевать территорию у джунглей, расползающихся молниеносными темпами.

Солдаты замедлили шаг, осмотрелись, сели покурить. Я ждала, прихлопывая кусачих мошек, и спрашивала себя: что мы делаем в этом богом забытом месте? Потом решила задать вопрос одному из солдат.

– Мы патрулируем все тропы, – ответил он, пожимая плечами, и затянулся сигаретой.

Перед моими глазами возникла карта Боливии. Чапаре – огромное зеленое пятно на востоке. Тысячи квадратных миль густых тропических зарослей. «Это же просто нелепо», – подумала я, когда мы пустились в долгий обратный путь. Совершенно бессмысленные поиски. Да они не найдут тут и шарика жеваных листьев. Я спросила лейтенанта, сколько лабораторий в год они в среднем сжигали на этой тропе.

– Около двухсот, – ответил он.

Когда мы совершили еще две неудачные вылазки в джунгли, я начала понимать их метод. Они по-прежнему искали иголку в стоге сена, однако поиск был просчитан. Солдаты во главе шеренги высматривали следы, ошметки листьев – любые признаки того, что недавно здесь прошли люди. Поскольку фермеры таскали тяжелые мешки с листьями, их ботинки глубоко отпечатывались в грязи. Для содержания лаборатории обычно требовалось несколько сотен галлонов воды, и поэтому их почти всегда строили на берегу ручья. Ровный ландшафт и сухая земля также играли свою роль. Если лаборатория располагалась рядом с полем, где выращивали коку, мешки не пришлось бы тащить на большое расстояние; еще лучше, если рядом была дорога, так как в изготовлении кокаиновой пасты в немалых количествах использовалось дизельное топливо. Все это приводило к тому, что лучшими местами для лабораторий продолжали пользоваться и дальше, несмотря на то что военные знали их местонахождение. Это была продуманная игра в рулетку – пожертвовать несколькими лабораториями, но сохранить большинство.

Солдаты не были в восторге от своей работы, но и не питали особой ненависти к бесконечному хождению по джунглям. Как почтальон, разносящий почту, они были готовы к тому, что придется проделать долгий путь. Никто не стал жаловаться, когда прошло время обеда. Не волновала их и промокшая одежда, и дохлые мошки, утонувшие в поту на шее.

Мы были на ногах почти с рассвета. Солнце неуклонно двигалось к западной линии горизонта. И вот, когда я уже не надеялась, что мы найдем лабораторию, рация лейтенанта затрещала. Впервые голос на прерываемой помехами линии показался мне встревоженным. Оказалось, один из ближайших патрулей обнаружил «белое золото».

Мы вернулись в грузовик и помчались по узкой дороге. Позади нас пристроился еще один патрульный пикап. Рация вновь заверещала – нашли вторую лабораторию. Мы доехали до того места, где начиналась очередная пешеходная тропа, и вышли, быстро шагая по заросшей дорожке. Через полчаса мы по-прежнему двигались по узкой тропе, вьющейся в джунглях, пробегая мимо плантаций коки и карабкаясь по глубоким рвам.

Раздались два выстрела.

– Нас заметили! – сказал лейтенант.