Вкус листьев коки

К тому времени, как шины были сняты, вдоль склона горы протянулась змейка примерно из ста машин. Водители встревоженно следили за грозовыми тучами, которые сгущались на темнеющем небосклоне. И их можно было понять. Мы стояли у начала самой знаменитой дороги Боливии – «шоссе смерти». Каждый год около ста человек гибли на этой однополосной горной тропе. Здесь также произошла самая ужасная авария в Южной Америке. Восемь лет тому назад сто десять пассажиров ехали в новехоньком грузовике, за рулем которого был его гордый (и немного подвыпивший) владелец. На крутом повороте грузовик врезался в скалу и рухнул в бездну с высоты двухсот футов.

Вдоль шоссе в местах прошлых аварий с интервалами стояли кресты – боливийцы называли их «предупреждающими знаками». Видимо, машины падали с неба с такой регулярностью, что внизу, в ущелье, уже возникла целая индустрия – машины и тела погибших обыскивали на предмет ценностей до приезда полиции и спасательных бригад.

Я поговорила с обеспокоенными водителями. Спокойно обсудила ситуацию, в которой мы оказались. В отличие от остальных, я знала, что мы могли просто дойти до следующего поворота, сесть в джип дона Рене и продолжить путь.

Из-за нашей неожиданной задержки Джону понадобились новые аккумуляторы, поэтому Чак вызвался отыскать дона Рене и пополнить запасы. Он вернулся час спустя с пустыми руками. Он прошел всю шеренгу грузовиков от начала до конца и даже дальше. Дон Рене словно испарился.

Наконец поставили запаски, такие же древние, как и спущенные шины. Мы забрались на узкую металлическую решетку, как раз когда сумерки проглотили последние остатки дневного света. В темноте наше место на крыше стало мишенью для нависающих веток, цепких лиан и выступающих скал. Водитель вел грузовик, прижимаясь к скале, и нам то и дело приходилось пригибаться и увиливать от свисающих веток.

Я понятия не имела, что мы будем делать, достигнув вершины перевала. Если бы мы решили ловить второй грузовик в Ла-Пас, нам предстояла бы очень долгая ночь. Мы уже миновали дюжину пустых поворотов; увы, перспектива, что дон Рене попросту взял и поехал домой, была вполне реальной. Мы успокаивали друг друга, придумывая отговорки – что он поехал к полицейскому посту выпить чашечку кофе и перекусить. Но разве он не заметил, что в гору совсем никто не едет, и не должен был вернуться, чтобы посмотреть, что случилось? Но, возможно, из-за скопления машин ему и притормозить было негде. Да нет, он должен был остановиться задолго до того, как образовалась пробка.

Мы придумывали все более и более невероятные объяснения, когда грузовик вдруг свернул за угол и пронесся мимо горчично-желтого джипа дона Рене. Мы как безумные замахали ему; он пристроился в шеренгу в нескольких машинах от нас. Я вздохнула с облегчением. Он обгонял один грузовик за другим на узких поворотах, пока не оказался прямо за нами. Я жестом приказала ему остановиться у следующего поворота и попросила водителя притормозить и высадить нас.

Внезапно дон Рене дал газу, вырвался вперед и обогнал нас.

– Что он творит? – ошарашенно спросила я, глядя на удаляющиеся фары. Если у нашего грузовика – да и у любого впереди нас – спустит шина, мы снова застрянем на дороге и не сможем двинуться с места.

Дон Рене обогнал еще несколько грузовиков и скрылся из виду. А мы словно сидели в сломанной шлюпке, наблюдая, как спасательное судно исчезает за горизонтом. Мы даже онемели от шока.

– Теперь мы хотя бы знаем, где его искать, – наконец вымолвил Чак.

Расползающийся туман лишь усугублял чернильную темноту. Мы в отчаянии отпихивали невидимые ветки, грозившие сбросить нас с нашей жердочки. В конце концов, мы просто легли, вцепившись в толстые ржавые прутья. Длинная гусеница фар ползла по туманному склону.

Через два часа мы расцепили затекшие пальцы и пошли искать дона Рене. Он ужинал в придорожной закусочной. И был вне себя от ярости – ведь мы заставили его ждать на обочине несколько часов!

Мы объяснили, что у грузовика спустила шина. Почему он не остановился на следующем повороте, как мы его просили?

– Там не было места, – сердито буркнул он.

– Но Чак прошел всю пробку до конца и еще два совершенно пустых поворота, – возразила я.

Дон Рене с пеной у рта начал мне в очередной раз что-то маразматически доказывать. Я посмотрела на часы. Почти десять вечера. К тропе инков мы уже не успеем.

– Дон Рене, – оборвала его я, – мы все устали. Давайте просто поедем домой.

Лишь через час я поняла, что вовсе не из-за густого тумана мы так виляем на шоссе. Причиной всему были очки дона Рене с мутными стеклами, которые он упрямо отказывался надевать – они лежали на приборной доске.

Когда мы в целости и сохранности вернулись в Ла-Пас, я испытала такое облегчение, что даже перестала злиться. День был длинный, а дон Рене – всего лишь усталый старик. Я дала ему щедрые чаевые, еще раз извинилась за задержку и рухнула в кровать.