Вкус любви

Доминирование настолько выражено в нем, что проявляется и в постели. Невозможно заставить его принять поцелуй, которого он не планировал. После секундного удивления Месье инстинктивно сопротивляется, удерживая мое лицо на расстоянии и испепеляя меня взглядом, который говорит: «здесь я целую». Лишь после этого его губы яростно впиваются в мои, наполняя мой рот горько-сладким ядом своей слюны.

Точно так же обстоит дело с любым нашим общением, словесным или физическим. И я считала, что он противится любой власти, пока не наткнулась на это удивительное фото, тоже сделанное на дне рождения Луи. Ракурс немного неудачный, можно различить лишь главное: оба лица слились, пойманные во время спонтанного поцелуя, и красивые пальцы Эстель, расставленные веером, ласкают, удерживая, свежевыбритые щеки Месье. Их глаза закрыты; в уголке глаз Эстель — едва заметные морщинки, говорящие о том, что эти внезапные объятия застали ее в момент взрыва смеха, и если ее губы теперь были заняты и не могли продолжать смеяться, то все остальное делало это вместо них. Месье частично скрыт за длинными изящными пальцами своей жены, но на его лице нет и намека на недовольство: брови его расслаблены, веки спокойны — Месье целиком отдается порыву нежности. Фотография не самая удачная, плохого качества, размытая, ей даже не место на Facebook, но именно благодаря ей я поняла, по-настоящему поняла, где заканчивается моя власть и начинается власть Эстель.

То, что она сумела временно укротить Месье на время фотосъемки, — мелочи. Самое главное заключается в том счастье, которое она буквально излучает: женщина счастлива, потому что ее малыш растет, все собрались по этому поводу, и поцеловать отца своих детей стало для нее лучшим способом выразить собственный восторг. Эта женщина на фото счастлива, потому что очень любит мужчину, с которым проходит ее жизнь.

Мне Месье никогда не позволял так сиять. Его ни разу не было рядом, чтобы закрыть своими губами взрывы моей радости. Я не имею никакого отношения к миру, выстроенному им вместе с Эстель. И пока лихорадочно цепляюсь за крохи власти, которые он выдал мне почти по невнимательности, над всеми нами парит Эстель, осознающая собственную неуязвимость до такой степени, что вполне могла бы предоставить ему полную свободу: он всегда вернется домой. Количество любовниц за двадцать лет возросло с десятков до сотен, но Месье всегда возвращался к Эстель, своему порту приписки. К единственной, кто ни разу не попытался погасить в нем потребность в обольщении, составляющую мужской инстинкт. Многие женатые мужчины из его окружения стали такими же вялыми и безобидными, как большие кастрированные коты, отрабатывающие свои ослабленные рефлексы на жалкой добыче, — Месье тем временем только самосовершенствовался, за счет всех остальных.

Может, она действительно поступает так же. Они с Месье даже не друзья в Facebook.

Однако, думаю, понадобилось немало самоотверженности с обеих сторон, чтобы прийти к этому молчаливому соглашению, позволяющему одному и другому не всегда чувствовать себя в браке. Каким был этот процесс, сколько надежд и страданий он подразумевал, и что в итоге привело Эстель к подобному решению? Когда и как ей удалось понять, что все эти пестрые тени, эти любовницы-марионетки ничего не значат? Наверняка этому предшествовал некий конфликт. Экспертом в данной области становишься, лишь получив пару уроков. Нужные навыки приходят с опытом.

Я очень отчетливо представляю себе ту сцену, которой, возможно, никогда и не было. Девять часов вечера, Месье в лифте терпеливо ждет, когда двери откроются на его этаже, а всего в нескольких метрах от него юная супруга, покормив младенца, смотрит новости по телевизору, ничего не видя и не слыша. Она лихорадочно думает об этом звонке, разорвавшем ее день: около двух часов незнакомый женский голос попросил к телефону доктора С. Эстель, сердце которой тревожно забилось, тщетно пыталась узнать голос своей свекрови или секретарши, хотя обе эти женщины вряд ли стали бы искать его дома в разгар рабочего дня.

— Он еще не вернулся, — ответила она строгим тоном. — Кто его спрашивает? Может, ему что-нибудь передать? Я его жена.

Незнакомка тут же отсоединилась, оставив Эстель с раскаленной трубкой в руках, глубоко убежденную: это может быть лишь одна из них — она никогда не была столь глупа, чтобы думать, что у Месье может быть только одна любовница.

Остаток дня Эстель, сходя с ума одновременно от ярости и горя, провела с трясущимися руками, не в силах думать ни о чем другом, кроме этого подтверждения, свалившегося ей на голову. Она почти не шевелилась, сидя на диване и уставившись пустым взглядом в картинки, сменяющиеся в телевизоре. Она чувствовала себя невероятно униженной.