Вкус пепла

Пояснять ничего не требовалось — Патрик его понял и кивнул в знак согласия:

— Действительно, человечество предстает в этом деле не с лучшей стороны. И кстати: может быть, сейчас займемся допросом?

Мартин кивнул, взял свой блокнот и поднялся, чтобы последовать за Патриком, который уже выходил в коридор. По пути сказал ему в спину:

— Между прочим: слышно что-нибудь от Педерсена? По поводу золы на курточке малыша?

— Нет, — ответил Патрик, не оборачиваясь. — Но они собирались поднажать и ускоренно провести анализы золы с курточки и комбинезончика Майи, а я готов спорить хоть на деньги, что в результате выяснится — эта зола происходит из одного и того же источника.

— Каким бы он ни был.

— Да, каким бы он ни был.

Они вошли в комнату для допросов и расположились за столом напротив Кая. Никто не начинал говорить, а Патрик спокойно перелистывал бумаги. К своему удовлетворению, он заметил, что подследственный беспокойно ломает пальцы, а над его верхней губой проступили капельки пота. Отлично, он нервничает! Это облегчит допрос. Зная, сколько всего было собрано при обыске в его доме, Патрик не испытывал никакой тревоги. Если бы во всех расследованиях имелось столько доказательств, жизнь полицейских стала бы значительно легче.

Однако бодрое настроение тут же омрачилось, когда он вынул из конверта фотокопию письма, оставленного мальчиком. Это сразу напомнило ему, зачем они тут собрались и что за человек сидит перед ним. Патрик решительно сжал кулаки и поднял взгляд на Кая; у того забегали глаза.

— Разговаривать с вами нам, собственно говоря, не обязательно. У нас достаточно доказательств, собранных во время обыска, чтобы отправить вас за решетку на очень долгий срок. Но мы хотим дать вам шанс высказать свою точку зрения. Так уж у нас положено. Такие вот мы добрые ребята.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — начал Кай дрожащим голосом. — Это беззаконие, вы не имеете права держать меня здесь. Я ни в чем не виновен.

Патрик только кивнул с участливым выражением:

— Знаете, ведь я почти поверил вам. И возможно, поверил бы до конца, если бы не вот это. — Он вынул из толстой папки несколько фотографий и бросил их через стол Каю. И с удовлетворением наблюдал, как тот сперва побледнел, затем покраснел и наконец растерянно посмотрел на Патрика.

— Я ведь, кажется, говорил, что у нас есть талантливые компьютерщики. И разве я не предупреждал, что все уничтоженное нажатием на кнопку «Delete» не исчезает без следа? Вы очень тщательно и регулярно очищали компьютер, но, к сожалению, не слишком умело. Мы нашли все, что вы загружали и чем обменивались со своими приятелями-педиками — фотографии, письма, видеоролики. Все добро, какое там было.

Кай только открывал рот. Казалось, он пытается что-то выговорить, но не может, все слова застряли у него в горле.

— Ну что? Нечего сказать? Между прочим, завтра приедут двое наших коллег из Гётеборга. Они тоже хотят с вами поговорить. Их наши находки тоже очень заинтересовали.

Кай молчал, поэтому Патрик продолжил, твердо решив выбить его из равновесия. Сидевший перед ним человек был ему отвратителен, он ненавидел все, представителем чего тот являлся, и все, что он сделал. Но Патрик не показывал вида. Спокойно и рассудительно он продолжал разговор так, словно речь шла о погоде, а не о посягательстве на детей. Сначала он собирался прямо заговорить о куртке Сары, но потом решил с этим повременить.

— В вашей среде когда-нибудь думают о тех, кто стал вашей жертвой? — Перегнувшись через стол, он заглянул Каю в глаза. — Принимаете ли вы их хоть немного во внимание или вы для этого слишком заняты удовлетворением собственных потребностей?

Он не надеялся получить на это ответ, и ответа не последовало. Глядя в лицо молчащему Каю, он продолжал:

— Вы сами имеете хоть какое-то представление, что происходит в голове молоденького парнишки, когда он сталкивается с такими людьми, как вы? Вы знаете, что в нем ломается, что вы отнимаете у него?

Что-то едва заметно дрогнуло в лице Кая, показав, что он услышал обращенные к нему слова. Не сводя с него взгляда, Патрик взял один из листков, лежавших перед ним на столе, и подвинул к собеседнику. Сначала тот старательно смотрел в сторону, затем медленно перевел взгляд на листок и начал читать. Словно не поверив своим глазам, Кай посмотрел на Патрика, и тот мрачно кивнул.

— Да. Это именно то, что вы подумали. Предсмертная записка. Сегодня утром Себастьян Руден покончил с собой. Отчим нашел его повесившегося в гараже. При мне мальчика вынимали из петли.

— Вы лжете! — Кай взял письмо трясущейся рукой, но Патрик видел: он понял, что это не ложь.

— Гораздо лучше было бы вам не лгать, верно? — мягко произнес Патрик, прибегая к обманчиво сочувственному тону. — Вам, конечно, был небезразличен Себастьян, я в этом уверен. Так хотя бы ради него! Вы же видите, что он пишет. Он хочет, чтобы это кончилось. И это зависит от вас.

Патрик бросил взгляд на Мартина, который держал наготове блокнот и ручку. Разумеется, в комнате тихо, как шмель, жужжал магнитофон, но у Мартина была привычка всегда вести собственные записи.