Вкус скандала

Граф произнес эти слова со своим ироничным остроумием, но, в сущности, он говорил истинную правду. Впервые в жизни сын окунулся в дела управления имуществом семьи, отвечал на всю корреспонденцию, участвовал в различных встречах и собраниях, требующих присутствия маркиза. Ричард забросил все места, где обычно проводил время, а все мысли о занятиях тренерством по боксу он выбросил прямо в окно — его мечта умерла, не успев сформироваться. Рейли обнаружил, что в этом отношении Джейн была права: человек не знает, на что он действительно способен, пока не попадет в ситуацию, когда у него нет другого выбора, кроме как справиться.

Граф вздохнул. Он очень жалел, что не смог навестить булочницу, почувствовать ее в своих объятиях, вдохнуть ее сладкий успокаивающий аромат. Однако Ричард все-таки надеялся, что через одну-две недели положение немного стабилизируется и он сможет к ней заглянуть.

— А, значит, ты разгадал, в чем секрет! Сидеть за столом и создавать видимость, что ты занят.

Сын улыбнулся, располагаясь в кресле. То, что отец его поддразнивал, подняло ему настроение. Эти слова маркиза принесли свет в ту часть души графа, которая оставалась в темноте с той самой минуты, когда он услышал о его болезни. «Хорошо бы и тело отца выздоравливало так же быстро, как чувство юмора», — подумал Рейли. Вплоть до приступа отец был одним из самых крепких и здоровых мужчин в представлении Ричарда. Всякий раз, когда он думал о нем, сын мысленно представлял маркиза высоким, сильным, скачущим по полям верхом на одной из великолепных лошадей. Этот образ резко контрастировал с увядшим мужчиной, сидевшим сейчас перед ним: колени укрыты одеялом, под глазами лиловые синяки, кожа цвета хлебного теста. Ричард заморгал: «Хлебного теста?» До знакомства с Джейн ему бы и в голову не пришло такое сравнение.

— Жаль, что ты не посвятил меня в эту тонкость твоих обязанностей раньше. Если бы я это знал, я бы с большим энтузиазмом относился ко всей истории с наследованием титула.

— Ну-у, это большой секрет, хранимый веками. Кому охота думать, что его наследнику не терпится, чтобы он окочурился?

«Как же хорошо тихо посмеяться вместе с отцом!»

— Не бойся, я бы с большим удовольствием ходил в оперу и на балы, чем на деловые встречи и заседания парламента. — Ричард наклонился вперед и стал теребить цветы, стоящие на столике у дивана. — А если серьезно, я хочу, чтобы ты знал — все под контролем. Тебе не нужно беспокоиться ни о каких делах, кроме одного: как поправиться.

— Я знаю, сын. И я всей душой верю, что ты уверенно справишься с делами поместья. — Но на лице отца не отразилось того облегчения, которого ожидал Ричард. Наоборот, маркиз смотрел на него все серьезнее, от юмора не осталось и следа. — Но я не об этом хотел с тобой поговорить, когда попросил тебя ко мне присоединиться.

— Вот как?

— В ту ночь, когда я заболел и ты пришел ко мне, ты дал мне обещание.

Рейли кивнул:

— Вообще-то тебе даже не стоило об этом просить. Ты должен знать: я всегда буду заботиться о благополучии матери и сестер — они у меня на первом месте.

— В самом деле?

Эти три коротких слова вышибли из легких Ричарда воздух более эффективно, чем удар по ребрам в боксе.

— Конечно! Как ты можешь вообще об этом спрашивать?

— Думаю, ты искренне так думаешь, но скажи мне одну вещь. Где ты был той ночью? Я знаю, что тебя искали несколько часов, в то время как твоя мать и сестры сходили с ума от беспокойства.

В памяти графа вспыхнули обжигающие прикосновения и сладкие поцелуи Джейн. Он отказывался чувствовать себя виноватым в том, что той ночью был с ней.

— Отец, это несправедливо! Никто не может ожидать, что я буду двадцать четыре часа в сутки у него под боком. В ту же секунду, когда я узнал о твоей болезни, я бросил все и пришел домой.

Лорд Гренвилл покачал головой.

— Но этот момент открытия изрядно задержался, не так ли? Одно дело не быть под боком у сестер, как ты выразился, но когда ты, словно шкодливый мальчишка, лжешь о том, куда собираешься идти — это совсем другое дело.

Сын стиснул зубы. Он не хотел спорить с отцом, во всяком случае, не здесь и не сейчас, когда маркиз кажется таким слабым. Предупреждения доктора звучали в его голове, как молитва: «Эмоциональное и душевное спокойствие жизненно важно для выздоровления». Ричард подавил в себе потребность оправдаться, кивнул и сказал:

— В будущем я постараюсь не давать повода для упреков.

Эти слова, казалось, пролетели мимо ушей отца. Строгое выражение его лица нисколько не изменилось. С таким выражением он смотрел на нерадивых слуг и необъезженных лошадей, а не на своего единственного сына.

— Ричард, теперь меня это не устраивает. Сейчас мне как никогда важно знать, что я могу тебе доверять.

Рейли взволнованно взъерошил одной рукой волосы. Разве он только что не сказал отцу, что ему не о чем беспокоиться?

— Как я уже сказал, я делаю все необходимое, выполняя обязанности наследника титула.