Вкус страха

Фицджеральд сидел на откидном сиденье лодки, положив руку на рычаг управления двигателем, спускаясь вниз по Лукуге. Через некоторое время он сбросил газ и лег в дрейф. Вытащив «Макбук», Фицджеральд снова посмотрел на показания маячка. Тот остановился четверть часа назад в какой-то точке, меньше чем в семи километрах впереди. Солнце стояло еще высоко, оставалось два или три часа до его захода, и Фицджеральд задал себе вопрос: почему террористы остановились так рано? Значит ли это, что они добрались до цели? Потому что если это так, то он нагонит их еще до заката…

Вдруг что-то резко ударило снизу в корму лодки, подбросив его в воздух. Оказавшись в грязно-бурой воде, он вынырнул на поверхность и жадно вдохнул. Быстро оглядевшись, Фицджеральд похолодел. В каком-то десятке метров от него над взбаламученной водой виднелись два крошечных уха и пара выпученных, как у лягушки, глаз.

Бегемот.

По пути Фицджеральд видел несколько групп этих жирдяев, которые купались обычно за излучиной реки, где вода застаивалась и течение было спокойнее. Всякий раз он слышал громкое фырканье еще до того, как замечал самих животных, и предпочитал обходить их стороной. Самцы очень агрессивно защищали свою территорию и нападали на других самцов, крокодилов и даже небольшие лодки, если они подплывали слишком близко.

Но этот появился словно ниоткуда.

Бегемот распахнул огромную пасть и заревел, демонстрируя торчащие клыки, длиной сантиметров по тридцать каждый.

Фицджеральд понимал, что его жизнь зависит от того, что он будет делать в ближайшие несколько секунд. Хлынувшие в кровь гормоны подсказывали два варианта действий: драться или бежать, и впервые на своей памяти Фицджеральд выбрал бегство. Он поплыл к лодке. Вязкий ил в глубине создавал ощущение, будто к ногам привязаны шлакоблоки.

Бегемот бросился в атаку, наполовину плывя, наполовину шагая по дну.

Вот же быстрый черт!..

Фицджеральд успел перевалиться через борт в тот самый момент, когда бегемот атаковал, снова ударив снизу. От сотрясения корма подлетела в воздух почти вертикально. Фицджеральд вцепился в транец лодки и повис в воздухе, болтая ногами. Корпус лодки с грохотом рухнул обратно в воду, выбив из ирландца дух и подняв по обоим бортам лодки высокую завесу брызг.

Тяжело дыша, он бросился к мотору, переключил ручку в положение для запуска…

Массивная туша бегемота поднялась над кормой, и его рев, по громкости способный перекрыть львиный рык, раздался так близко, что Фицджеральд почувствовал отвратительное гнилое дыхание зверя. Он посмотрел в черные свинячьи глазки животного и дернул пусковой шнур. Двигатель завелся. Винт натужно завизжал, словно бензопила, которую сунули в ванну с жиром. Кусочки окровавленного мяса разлетались над водой во все стороны, будто конфетти. С громким хрустом винт врезался в кость. Мотор постоянно норовил задраться вверх, но Фицджеральд продолжал прижимать его, словно крышку блендера, и лопасти неистово пережевывали плоть.

Бегемот издал басовитый рев и исторг из пасти едва ли не литр крови. Фицджеральд вытащил из кобуры «глок», приставил ствол к левому глазу бегемота и четырежды выстрелил. Голова бегемота резко дернулась вверх, рыло ударило Фицджеральда по руке, и пистолет полетел в воду. Бегемот атаковал в последний раз, пытаясь откусить Фицджеральду голову. Тот отпрянул как раз вовремя, и челюсти сомкнулись в воздухе. Наконец, тварь соскользнула обратно в воду, которая вокруг лодки окрасилась бледно-розовым. Если зверюга и не сдохла сразу, то неизбежно это вскоре произойдет…

— Сам напросился! — рявкнул Фицджеральд.

Он переключил передачу, нажал на ручку мотора и поспешил убраться подальше. Несмотря на то что пару ребер ирландец себе, кажется, отшиб, он громко и хрипло расхохотался. Потом выпрямился навстречу ветру, чтобы видеть поверх глиссировавшего над водой носа, и снова ощутил свободу и жажду жизни.

Оставалось еще семь километров.

ГЛАВА 24

Примерно в то же время, когда выше по реке на Дэмьена Фицджеральда напал бегемот, Скарлетт и остальных пленников вывели из каюты на кормовую палубу. Им развязали руки и сняли повязки с глаз (во время дневной остановки Скарлетт попросила Грома, чтобы тот натянул повязку обратно). Они растирали запястья и оглядывались, не столько обрадованные, сколько обеспокоенные переменой своего положения.

Что еще приготовил для них Яхья?

Кораблик был накрепко пришвартован к крутому берегу, заболоченному у самой кромки воды. Яхья стоял рядом на палубе вместе с тремя автоматчиками, одетыми в камуфляж. Один из них был тот самый женственный парень, с гадкой плотоядностью разглядывавший Скарлетт накануне. Другие двое были коренастыми крепышами: у одного были усы, у другого — густая борода. У каждого за спиной был большой рюкзак.

«Гаденыш, Усатый и Борода. Вполне подходящие имена для этой троицы», — решила Скарлетт.

Гаденыш спустился по сходням первым.

— Дальше вы, — сказал Яхья Скарлетт.

— Куда мы идем? — требовательным тоном спросила она.

— Сами скоро узнаете.

— Я никуда не пойду, пока вы не объясните, что происходит.