Вкус свежей малины

К Губке я пришла сразу после Пасхи. Меня добили праздники в родном доме. Мама только что рассталась с очередным мужчиной ее жизни.

— Все мужчины — мерзавцы, кроме тебя, Ирусь, — обратилась она к моему брату.

— Сташек ушел, — сообщил мне брат, приканчивая на экране очередного монстра.

— Ты выгнала его? — удивилась я. — Но ведь он все за тебя делал. Убирал, готовил.

— Если бы только, — отозвался Ирек. — Пек, жарил, вышивал салфетки, рисовал на стекле. Ну ты же знаешь, какой был Сташек.

Знаю, редкостный был экземпляр.

СТАШЕК, РЕДКОСТНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР

Мама познакомилась с ним в супермаркете. Они стояли в очереди в кассу.

— На вашем месте я положил бы это мороженое, — обратился к ней высокий брюнет. — Его невозможно разрезать ножом, пахнет оно несвежим молоком, а шоколад не тает во рту. Я могу показать вам, какое мороженое хорошее.

— Правда? — обрадовалась мама.

— Идемте к морозильным витринам. — Мужчина деликатно потянул ее за руку. — Сейчас. Оно должно быть тут. Я спрятал его под рыбными палочками. Ну где же это мороженое? Видно, кто-то уже слямзил.

— Я могу взять другое, — робко предложила мама.

— Нет, вы возьмете то. Мне нужно только докопаться. Я тут замаскировал еще одну коробку. — Он принялся перекладывать пакеты с заморозками, пачки мороженого, банки. Искал он с таким пылом, что чуть не свалился в витрину.

— Вот оно. Вы позволите мне заплатить за него?

— Но только в том случае, если вы согласитесь зайти ко мне на порцию мороженого. — Моя мама покрылась свекольным румянцем.

— Ну, если такая дама приглашает... У меня просто нет выбора.

Через месяц Сташек переселился к нам.

— Это настоящее сокровище. Я не могу позволить ему ускользнуть, — объясняла нам мама.

Они подходили друг другу, как два маковых зернышка. Предшествующие мужчины не выдерживали нажима. И речь шла вовсе не об обычных в семье вопросах вроде «Опять носки на полу?», «Почему не спустил воду?», «Когда ты наконец вынесешь мусор?». В нашем доме окна моют раз в месяц, мебель переставляют раз в полгода, а ремонт продолжается, в сущности, беспрерывно. Едва кончится в кухне, как уже надо менять кафель в ванной, потом панели в коридоре. И все должно стыковаться до миллиметра, сходиться до секунды. Когда я возвращалась с какого-нибудь праздника, мама встречала меня на пороге с часами в руке.

— Ты же обещала, что вернешься в десять. Я умирала от беспокойства.

— Мама, но ведь еще только семь минут одиннадцатого.

— А тебе бы хотелось умирать целых семь минут? Даже висельник мучается не так долго.

Спорить не имело смысла. Я это терпела, Ирек тоже, но мамины мужчины — нет. Зато Сташек почувствовал себя у нас, как рыба в воде. Он вставал в шесть и сразу брался за приготовление завтрака. По три тоста для каждого. Свежий кофе, для меня чай. Потом он подготавливал мамину одежду и косметику, даже выдавливал пасту на зубную щетку. Около восьми он чистил картошку или же уносился на закупки. Сташек был пенсионер и подрабатывал в больнице санитаром. Это занимало у него пять-шесть часов в день, так что он всегда находил время навестить маму на службе. Он забегал к ней как минимум дважды в день. Приносил второй завтрак и цветы, которые воровал с окрестных клумб. А когда она возвращалась домой, он встречал ее в передничке с надписью «Приятного аппетита!» и сразу же кричал, чтобы она снимала туфли.

— Ванна ждет. На этот раз мятная, потому что жара, — сообщал он ей, принимаясь за чистку ее туфель. — Куда-нибудь заходила по пути?

— А что?

— Да на каблуке у тебя чуточка серой глины, а на дороге к нам только песок. Изменяла мне с кем-нибудь?

— Нет, просто я заглянула к Лиде. Она живет у леса, — отвечала мама, обрадованная обнаруженным у Сташека чувством собственника.

— Завтра обследую тамошнюю почву. А сейчас прошу в ванную, потому что обед уже перегрелся.

Хуже всего было по субботам. Я приезжала домой на уикенд, чтобы отдохнуть и отоспаться после всех недоспанных ночей, а тут Сташек устраивал побудку и в пять утра затевал уборку. Сперва мытье окон, потом выбивание дорожек и смена постельного белья.

— Ирек пройдется пылесосом, а Малинка займется стиркой, — распределял он обязанности.

— А я? — игриво спрашивала мама.

— А ты отдыхай. Ты должна беречь себя. На три часа я записал тебя к парикмахеру. Только возвращайся сразу же, потому что в пять полдник. Пылающее мороженое.

— У Сташека явно с чердаком не в порядке, — сказал мне однажды Ирек. — Он почти не спит.

— Откуда ты знаешь?

— Да как-то я несколько раз вставал отлить. Было уже здорово после полуночи, а он сидит перед телевизором, в руке пульт, и скачет с программы на программу. За десять минут он переключился сто двадцать раз.

— Ты что, считал?

— Ты же знаешь, я все считаю.

— Но это еще не симптом болезни. Я имею в виду, разумеется, Сташека.

— Само переключение нет, но вместе с другими фактами... Ты ведь долго не приезжала и не знаешь, что тут происходит.

— Пожалуйста, конкретные данные, — использовала я любимую формулу Иолы.