Вкус свежей малины

— Что не переживать? Что мой жених таскается с богатой телкой, а мне еле-еле хватает до первого числа?

— Тебе нужно найти работу.

Иола редко проявляет оригинальность.

— Знаю, потому что иначе меня ждет голодная смерть. Еще немного — и мне останется только грушевый компот.

— Что, папаша ничего не отвалил тебе от тех двадцати миллионов золотом? — поинтересовалась Эва.

— Они все еще плывут.

11.04.Я заканчивала переписывать библиографию к диплому, как вдруг врывается Эва:

— Представляешь, что произошло? Ну и денек! У тебя пиво найдется?

— Рассказывай!

— Ну как тут не верить картам? Помнишь, что мне выпало? Проблемы с брюнетом, казенный дом, то есть академия. Якобы в шутку.

— Ну, ну, и что? — занервничала я. Эва учится в Сельскохозяйственной академии седьмой год, и, может, там решили, что хватит? — Тебя вышибли?

— Пока нет. Дай-ка пива, мне надо успокоиться.

— Я тоже возьму: ты меня страшно разнервировала. Рассказывай же.

— Помнишь, как в ноябре мы выпивали в «Сингере»?

— По правде сказать, не очень.

— Ну, вспоминай, вспоминай. Это был такой девичник перед анджейками[7]. Вы уже назначили день помолвки, и мы пошли обмыть это событие.

— Погоди, погоди. Что-то туманно припоминается. — Я прикрыла глаза. — Середина ноября. Ты наконец сдала тот экзамен по йогуртам.

— Ну наконец, — обрадовалась Эва. — Правда, тот экзамен был по плесневым сырам, но кисломолочные продукты туда тоже входили. Из «Сингера» мы пошли на Рыночную площадь и около Сукенниц встретили Рыся из «Клана». Ты же знаешь, как он мне нравится.

— Еще бы. Вот сейчас уже вспоминаю.

— Мы сразу к нему.

— Ты хотела получить его автограф.

— Да, но у меня при себе были только зачетка и проездной. Ну, он и расписался в зачетке.

— Ну как же! Помню. Он расписался там, где зачеты.

— Предмет «Дистилляты и производные», фамилия, оценка: «отлично». А тут сегодня ловит секретарша и объявляет: «Пани Эва, обязательно зайдите к директору». Я — ради бога, потому как совершенно забыла об этом автографе. Вхожу в кабинет, а там рядом с директором Оточак, который преподает дистилляты. Брови грозно нахмурены. Первое слово ему. «Кто вам поставил зачет? Ведь вы еще даже не написали курсовую». Я пыталась объяснить, но Оточак дико взъярился: «Это преступление! А знаете ли вы, чем чревата подделка подписи?»

— Бог ты мой! Нет, я открою еще одно пиво. И ты что?

— Я подумала: это конец. Но не валяться же мне у него в ногах. Я решила держаться с достоинством. И вот, глядя Оточаку в глаза, я, значит, рапортую: «Раз это преступление, то, наверно, расстрелом». Директор усмехнулся и говорит: «Пан доктор, я хотел бы поговорить со студенткой лично. Вы не оставите нас на минутку?» Оточак, бросив мне убийственный взгляд, вышел. А директор спрашивает: «Пани Эва, что там за недоразумения с этой подписью?» Я учуяла какое-то дуновение симпатии и объясняю: «Я поспорила с подругами, что если в течение часа мы встретим какого-нибудь артиста, то я к нему подойду и попрошу расписаться в зачетке. Не моя вина, что пан Петр вписал мне этот предмет. Ничего не поделаешь, за дерзость надо расплачиваться», — закончила я.

— С этим спором ты немножко перехватила.

— Немножко да, — согласилась Эва.

— А что директор?

— Спросил: «Пани Эва, сколько вам лет?» Я ему: «Восемнадцать уже исполнилось. Можете спокойно назначать мне свидание». Он только обвел меня взглядом и говорит: «Сделаем так. Я на эту историю закрою глаза. А вы напишете заявление о переводе вас в другую группу, потому что доктор Оточак скорей удавится, чем поставит вам зачет». — «А как мне вас отблагодарить?» — спрашиваю я. «Я над этим подумаю. Если что-нибудь придумаю, вы узнаете первая».

— И что теперь?

— Остается ждать. Может, я успею прежде защититься, — сказала Эва. Но как-то без всякой уверенности.

— Послушай, подруга, не хочу тебя расстраивать, но припомни, что выпало тебе дальше. Неприятности с брюнетом из-за шутки, а потом большие огорчения из-за большой любви.

— Тебе обязательно нужно довести меня до стресса? — Эва принялась сосать кончик большого пальца. Она всегда так делает, когда обеспокоена.

— А директор-то красивый?

— Примерно как твой Губка.

— Ты же всегда говорила, что красота — это не самое главное. Хорошо, хорошо, больше не буду. В крайнем случае перейдешь в другой институт.

— В третий раз?

— А может, предсказание не исполнится.

— Пока что все исполняется.

— Послушай, Эва, — оживилась я, — это же значит, что Рафал позвонит! И что мы встретимся!

14.04.Только вот когда мы встретимся? И когда он, черт бы его драл, позвонит?

17.04. Весна, а у меня, как обычно, депрессия. Снова пошла на прием к Губке.

— Я только за рецептом, — уже с порога объявила я, — так как вижу, что у вас полно работы.

— Приветствую, Малинка. Что на этот раз?

— То же самое, весенний упадок настроения. Лежу в постели, гляжу в потолок и беспрерывно думаю о сладостях. Словом, депрессия. Потому и пришла к вам за килограммом прамолана.

— Прамолан, — задумался он, рассматривая ногти на левой руке, — хорошее, проверенное лекарство, но, быть может, мы попробуем что-нибудь новенькое?