Вкус свежей малины

— А ты мне говоришь, что ходишь к кардиологу?

— Еще не хожу, но пойду. После того, что сегодня увидела, я постарела на двести лет.

— Я тоже, — призналась я. — Придется поискать другую квартиру, где-нибудь за городом.

— А мне что прикажешь делать?

— Она хоть твоего имени не называла. Со мной куда хуже. Она не только имя, но и факультет обнародовала.

— Бедная девочка, — посочувствовала бабушка. — И еще этот психиатр, такая стыдоба. Не лучше ли было прийти к бабушке?

— А у тебя есть право выписывать рецепты? — разозлилась я. — Думаешь, мне было легко? Думаешь, я так взяла и пошла, каприза ради? Если бы не Эва, возможно, я до сих пор не выбралась бы.

— Боже, твоя мама была права, — испугалась бабушка. — Это действительно что-то серьезное.

— Ничего серьезного, но мне пришлось проконсультироваться у специалиста. Время от времени я принимаю лекарства, и все становится отлично.

— Такая молодая — и уже на таблетках, — простонала бабушка.

— Не все, бабуля, можно исправить ласковым словом. Иногда приходится проглотить немножечко химии.

— Ну я понимаю, антибиотики, витамины, средства от высокого давления, но от головы? Они же отупляют, разрушают личность!

— Бабушка, ты же видела меня месяц назад, и что? Я изменилась?

— Вот теперь вижу, что да. Когда-то ты была такая энергичная, всю квартиру мне убрала, а в последний раз даже чашки поленилась вымыть.

Я вздохнула. Не буду же я ей объяснять.

* * *

На следующий день, вооружившись картой, я отправилась на поиски фирмы S&MG.

— Рад вас приветствовать. Доминик Вротка.

Я протянула ему руку и автобиографию.

— Малина, — прочитал он. — Очень хорошо. Это имя несет в себе позитивную энергию.

— Да? — поинтересовалась я.

— Оно ароматное, — объяснил он, — пробуждает приятные ассоциации. Клиент, услышав слово «Малина», расслабляется и утрачивает бдительность, и тут-то вы можете его атаковать и выиграть.

— Что, например? — вторично поинтересовалась я.

— Возможности огромны, — потер он руки, — но начнем сначала. Пани Малина, довольны ли вы своей предшествующей карьерой?

— Да в общем, — пробормотала я, — не слишком.

— Вот то-то и оно-то. — Вротка облизнулся. — Немногие из нас довольны своей работой.

— Немногие, — согласилась я.

— Но это возможно изменить, — утешил меня Вротка. — Пани Малина, можно утверждать, что вы сделали шаг в нужном направлении. Шаг к солнечному будущему. И все благодаря нашей фирме «Сексес ент Мани Груп».

— Да? — слегка удивилась я.

— Пани Малинка. — Он снова облизнулся. — В каком возрасте люди у нас выходят на пенсию?

— Женщины или мужчины?

— Ну, скажем, женщины, — уточнил Вротка.

— В возрасте шестидесяти лет, но обычно когда достигают пятидесяти пяти... К сожалению, — вздохнула я.

— К сожалению. Вы это очень хорошо подметили, — обрадовался он, — потому что на что хорошее может надеяться человек в шестьдесят лет?

— Ну... — нерешительно протянула я. Вротка явно неправильно понял мое «к сожалению». — Немало женщин хотят работать, они молодо чувствуют себя, но им приходится увольняться, так как предприятие дышит на ладан. А вот, например, в Америке многие пенсионеры вступают в брак, ходят на дискотеки.

— Вот именно! — явно возбужденный, прервал он меня. — В Америке! А почему там? Ответ простой: благодаря пенсионным фондам.

И началось. В продолжение следующего часа пан Вротка нарисовал мне десятки графиков и таблиц, продемонстрировал множество газетных вырезок. Перед глазами у меня мелькали заголовки: «Конец цепочки проигравших», «Пенсионер, тебе не жаль?», «Польша — Флорида Европы?», «Застрахуйся и умри». Вротка растолковывал мне каждую возможность. Что произойдет с моим накопленным фондом, если я скоропостижно умру и при этом у меня есть дети или же таковых нету, но зато есть муж. Что станется с моим фондом, если со мной случится несчастный случай, но я не умру, либо заболею или перестану платить в него взносы в течение года. За эти шестьдесят минут я задала только один вопрос:

— Предположим, я решу вносить ежемесячно эти сто пятьдесят злотых...

— Вы, разумеется, можете вносить и больше, — прервал он меня.

— Да, но я собираюсь только по сто пятьдесят. Итак, предположим, я буду выплачивать взносы в течение двадцати пяти лет. У меня накопится сорок пять тысяч злотых. Сейчас я могла бы на них купить «фольксваген поло». Кто мне гарантирует, что через четверть века эти деньги будут чего-то стоить? А вдруг я смогу приобрести на них только коробку спичек?

— Отлично, — непонятно почему обрадовался Вротка. — Каждый год вы можете увеличивать сумму взноса на процент инфляции. Это решает проблему. Перейдем теперь к самой главной сенсации — полисам страхования жизни. Это благодаря им во Флориде можно видеть дряхлых старцев, окруженных кольцом пышных двадцатилетних блондинок...

Тут я отключилась. Какое мне дело до сисястых блондинок, охотящихся за наследством? Какое мне дело до Флориды и тамошнего рая для старикашек?

— И что вы на это скажете, пани Малина?

Я очнулась.