Вкус свежей малины

– Потом я пошел в твой институт, но ваша секретарша была какая-то отсутствующая, ничего не соображала.

– Ее можно понять: она переживала смерть доктора Пызяка. – Откуда во мне столько понимания и всепрощения?

– А однажды я встретил тебя на Рыночной площади, – продолжал Эмек, – хотел подойти, но ты была с каким-то белокурым гигантом, похожим на Лундгрена. Ты смеялась и выглядела такой счастливой.

– Это был мой работодатель, а теперь муж подруги. Я была его гидом по городу.

– Наконец я вспомнил, что у меня есть твой e-mail. Я решил написать тебе, но сперва вышел на IRC. Остальное ты знаешь.

* * *

Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль!!!

Вверх полетели пробки от шампанского, бутылки, шапки, шарфы и даже куртки, а в небе вспыхнули огни фейерверка.

– Всего тебе самого лучшего в Новом году, – шепнул Эмек. – И чтобы мне больше не пришлось тебя искать.

Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу и не обращая внимания на ликующую толпу, взрывающиеся рядом петарды, льющиеся на нас струи шампанского и даже на фейерверк.

1.01. Проснулась я почти в час.

– Наконец-то, – бросила Эва. – Эмек уже пять раз звонил.

– Почему же ты меня не разбудила?

Я медленно выбралась из-под одеяла и села на край кровати.

– Ты думаешь, это так легко?

Я дотронулась до головы. Огромный колтун, состоящий из волос, лака и шампанского. А над ухом одинокая заколка. Затем я бросила взгляд на свои ходули, торчащие из-под коротковатой рубашки. На левой лодыжке синяк. На правой – рана, наверное от осколка.

– Подсчитываешь потери? – осведомилась Эва. – У меня тоже ссадина на колене. Кто-то бросил на землю бутылку, и я поранилась. Но самое поразительное, что кожа рассечена до крови, а колготки целы. Вот они, современные технологии. Ну, чего сидишь как изваяние?

– Странно я себя чувствую. – Я опять дотронулась до головы.

– Похмелье? – подсказала Эва.

– Нет, я только шампанского выпила. Что это может быть?

Грипп? Не похоже – меня не ломает. А может, опухоль в мозгу, как у Пызяка? Но разве тогда я испытывала бы такое спокойствие? Вот именно спокойствие и что-то еще. А, уже знаю – отсутствие пустоты! Нету ее, совсем нету. Она попросту исчезла. Исчезла без следа!

* * *

– И какое ощущение? – спросил Эмек. Мы сидим в кухне, прилипнув друг к другу точь-в-точь как два шарика пластилина. – Приятное?

– Скорей странное, какое бывает, когда запломбируешь зуб. Все время дотрагиваешься языком до того места, где раньше было дупло, пытаясь привыкнуть. И знаешь что?

– Знаю. Тебе немножко не хватает этой пустоты.

2.01. И еще кое-что я ощутила. Впервые после многих столетий – да что я говорю, тысячелетий! – я чувствую себя законченным целым. Чувствую себя самодостаточной. Независимой. Свободной, как бабочка.

– Это может означать только одно, – сделал вывод Лешек после некоторого раздумья. – Что ты наконец-то встретила свою половинку. Самую настоящую половинку банана.

5.01. Что делает честолюбивая аспирантка в начале нового тысячелетия? Пока остальные люди продолжают переваривать праздничный бигос и обсуждают травмы, нанесенные петардами, честолюбивая аспирантка собирает в сумку все читательские билеты и отправляется в поход по библиотекам.

– Здравствуйте. Я хотела бы продлить билет.

– Будьте добры удостоверение личности, старый читательский билет и аспирантский матрикул, – продекламировала сотрудница библиотеки. – Когда вы к нам записались?

– В конце сентября.

– Что-нибудь с того времени изменилось?

Изменилось ли что-нибудь? Мама получила развод и обручилась с Губкой, Ирек слинял в Германию, Иола вышла за Яспера, Эва нашла большую любовь, Лешек нашел большую любовь, Анка нашла большую любовь, я нашла большую любовь. И по-прежнему не чувствую пустоты.

– Вы меня слышите?

Я очнулась.

– Простите?

– Может быть, адрес, место работы, семейное положение…

Я взглянула Эмеку в глаза. Он улыбнулся, как только он один умеет.

– Нет, все по-старому.