Вкус свободы

— Я же не пытался запустить корабль, — отвечаю. Хотя мог бы, чёрт возьми, папа показывал когда-то общие навыки, и при желании разобраться не так-то сложно, такие лодки, как твоя, рассчитаны на то, что с ними и ребёнок управится. Молчу. Ты мне всё-таки тоже не доверяешь. Правильно, наверное, учитывая мой послужной. Почему тогда не заперла?

— На всякий случай говорю, — вдруг сообщает. — Потерпи ещё немножко. Я придумаю, как отпустить тебя так, чтобы ты смог нормально жить, не прячась и не боясь мести со стороны аристократов.

— Я не стал бы подвергать вас опасности, — говорю.

Как бы глупо это ни звучало, просто не смогу. Не тебя.

Продвигается к стенке, аккуратно укладываюсь рядом, какая кровать жуткая, не то, что на яхте: никак не ляжешь так, чтобы не соприкасаться. Поскорее укрываю нас.

Тамалия

— Антер… — всё-таки не удерживаюсь, спрашиваю. Чуть поворачивается, смотрит вопросительно. — Скажи… почему, почему ты не подумал о том, что нам могли подсунуть подслушивающие устройства? Ведь ты же сразу решил… что ты там решил? Что меня перемкнуло?

— Не знаю, — пожимает плечами. Молчит, после всё-таки отвечает: — Вы же с Климом начали встречаться, вдруг я вам мешать буду. Или ему. Я же не знаю… как и когда изменится ваше отношение.

— То есть то, что я тебе обещала — ничего не значит? Считаешь, я могу взять и в момент передумать?

— Вы хозяйка, — отвечает мрачно. — Это ваше право. Обещания, данные рабам, никогда ничего не значили.

Ну да, все хозяева так делали. Господи, хочется взвыть от бессилия. Понимаю: что бы я ни говорила — ничего не изменится, пока сам не убедится, не поверит. Не могу я за месяц перечеркнуть весь его шестилетний опыт, даже если бы он сам этого хотел. Всё равно опыт будет кричать, что нельзя нам верить, что все мы бессердечные твари и похотливые суки. И придумывать новые объяснения, приписывать разные коварные мотивы. Будет же…

Вздыхаю.

— Я не встречаюсь с Климом, — говорю. — Попросила помочь парализатор выбрать. Его раб в этом разбирается. Свеллу с Анитой очень уж не хотелось дёргать. Давай… давай придумаем какую-то систему… какой-то условный знак. Ну, скажем, поставлю какую-нибудь картинку или фотографию в гостинной и буду её ронять-переворачивать, если предположу, что что-нибудь неладно. И ты будешь знать… что… ну ты понял. Ладно?

— Ладно, — кивает.

Не могу удержаться, кладу голову на его плечо, мучаюсь: наверное, для него это как использование госпожой, оправдываю себя узкой кроватью, ведь не просила же нести меня сюда! Молчит, не двигается…

Ругаю себя. Заканчивай с обустройством бассейнов и прочего домашнего уюта, занимайся тем, для чего приехала. Выясняй, кто это настолько обнаглел, что полез к тебе в дом, накидал «жучков», выпытывал сведения у раба. И не пытайся в очередной раз наладить отношения: пока не сможешь ничего объяснить, будет только хуже.

Лежу, стараюсь не двигаться, как здесь заснёшь, может правда лучше по очереди в кресле сидеть? Прислушиваюсь, присматриваюсь. Спит, что ли.

Провожу рукой по чуть колючей щеке, плечу. Уже почти хочется, чтобы ты обо всём догадался. «Циник» крутит пальцем у виска и подбирает обидные эпитеты, знаю, насколько это опасно. Но ведь ты так держался… Понимаю, чуть дольше и чуть сильнее усилие — и просто можешь перестать контролировать себя. Да и зачем тебе меня прикрывать? Если на кону твоя жизнь — мне и самой не хочется продолжать миссию с такими перспективами. Знаю, что надо, но чем дальше, тем сложнее себя в этом убеждать.

Антер

Лежу не могу заснуть, выспался, что ли? Или это её присутствие так действует.

Поглаживает по плечу, то ли думает о чём-то, то ли… что? Даже такое лёгкое прикосновение заставляет моё ненормальное тело сходить с ума.

Приоткрываю глаза, смотрит на меня, улыбается, убирает руку.

— Извини, не хотела будить, так… задумалась, — шепчет. Молчу, сжимаю кулаки — хорошо, под одеялом не видно.

Иногда начинает казаться… ей доставляет удовольствие изводить меня от желания. Может, с самого начала интересно было? Видела, как я вздрагиваю от прикосновений, передёргиваюсь, про таблетки бормочу. Решила поэкспериментировать, удастся ли пробудить во мне интерес. Чего же в таком случае хочет добиться? Признания? Что приползу с просьбой? Что поведу себя как свободный мужчина, ухаживать начну? Или просто буду продолжать терпеть, ей в удовольствие?

Иногда стыдно от таких мыслей, не может она быть настолько жестокой. Нужны ей мои желания, просто не замечает. Не задумывается. Или делает вид, в надежде, что сам пойму.

Молчу. Пока не приказываешь, остаётся хоть какая-то надежда на то, что не обязан поступать так, как ты от меня ожидаешь. А кроме неё, и нет ничего.

Тамалия

С утра будит настойчивый зуммер охранного контура. Как же мы с Антером славно уместились, во сне обнимает меня, прямо как родной, улыбаюсь. Зуммер повторяется в очередной раз, Антер открывает глаза, пугается, отпускает руки.

Умываюсь наскоро, не хочу включать приборы — просто выхожу. У кораблика Корнель собственной персоной, надо же, даже огромный гравикар нашёл, где разместить.