Вкус твоих чувств.

От ее задумчивой фразы о моем будущем «воспитании» по коже пробежали мурашки. Самое паршивое, что я испытал точно не страх. Больше похоже на предвкушение… Вот только этого мне не хватало! Один раз позволили кончить, не измочалив при этом спину в лохмотья, и все, хочу теперь еще? Нет уж! То, что являюсь рабом — не означает, что можно терять свое «я», на самом деле превращаясь в бесправную вещь. Что бы ни происходило со мной — это лишь тело, что бы ни заставляли делать или говорить — это лишь притворство. Себя я не потеряю!

Эта мысль немного отрезвила, и я уже спокойнее выполнил приказ, ложась по центру кровати на живот, стараясь даже не думать для чего это нужно. В любом случае мне вряд ли понравится, чего тогда заранее себя настраивать? Опять же, кровать мягкая, удобная, когда еще случится возможность полежать на такой? И подсознание услужливо подсказывает: во время очередной порки.

От прикосновения прохладных девичьих рук, нежно втирающих в кожу какой-то крем, вздрогнул. Не ожидал получить сейчас ласку. Боль в мышцах, и так не особо сильная, потихоньку стихала, заставляя сосредоточиться уже на совершенно иных ощущениях, от которых хотелось мурлыкать. Все мысли из головы ушли, я в открытую наслаждался происходящим, но настороженность все еще осталось. С Ланой нельзя быть уверенным ни в чем.

И точно: вновь вопрос о моем поведении. Ну что могу ей ответить?! Считаешь, что вел себя плохо — выпори. Думаешь, что мое поведение сносное — погладь еще немного. В любом случае решаю не я! Но мое «не знаю» не оценили, наградив шлепком, неожиданно разлившимся приятным теплом по телу.

Предпринял вторую попытку ответить. Похоже, в этот раз мои слова пришлись по вкусу — поглаживания возобновились. Я едва слышно облегченно выдохнул, стараясь не думать насколько все это унизительно. Смешно. Столько лет в рабстве, а все еще нахожу для себя что-то унизительным.

Словно в ответ на мои мысли, Лана скользнула смазанным пальцем между моих ягодиц, отчего у меня перехватило дыхание. Пусть вчера на самом деле ничего особо страшного не произошло, но совладать с собой и преодолеть неприятие пока не в силах. Вновь проснулся страх. Вчера хозяйка меня пожалела, но сегодня может и разозлиться на такую реакцию. Такие рассуждения точно не способствовали моему расслаблению.

Но Лана, казалось, и вовсе не обратила на это внимания, продолжая вслух разбирать мое поведение. Порадовало, что мои старания были замечены.

Девушка не пыталась проникнуть в меня, все так же нежно поглаживала, чуть сжимая пальцами ягодицы. Я вновь расслабился и чуть раздвинул ноги, в надежде, что она коснется не только этой части тела. Да, опять нарывался, но усмирить свой организм так и не сумел, упираясь сейчас возбужденным членом в покрывало и стараясь не ерзать. В голову вновь начали лезть воспоминания о завершении вчерашнего вечера, отчего по телу пробежалась сладкая дрожь. И неприятия это уже не вызывало. Пожалуй, сейчас я был бы даже не против повторить. Конечно, меня никто не спрашивает, но…

— А с другой — дерзишь же! — прервал мои размышления возмущенный голос хозяйки и увесистый шлепок, отозвавшийся сладким тянущим чувством в паху.

От последнего я едва сдержал стон удовольствия. А Лана продолжила перечислять мои прегрешения, нанося очередные шлепки. Внутри души всколыхнулась обида. Еще не хватало сейчас начать позорно стонать от того, что меня шлепают ладонью по заднице. К лицу прилила кровь, меня распирало от злости и стыда и, тем не менее, не мог лежать совершенно спокойно и бесстрастно. Надеясь, что Лана не заметит, немного даже подставлялся под удары, что позволяло мне потом чуть проводить членом по покрывалу, получая мучительное удовольствие. В сдерживании стонов не преуспел, но, слава всем богам, Лана это никак не прокомментировала.

Был готов к тому, что после этого она возьмется за более серьезный девайс. Все же, перечисляла все мои прегрешения не зря, и я был даже почти согласен с тем, что за этим должно последовать наказание. И сумел расслабиться достаточно для того, чтобы в меня ввели палец.

При этом она продолжила меня гладить. Я закусил губу, чтобы, не приведи боги, не кончить сейчас. Такое терпеть она точно не станет и вернет туда, откуда привезла. А там уже прямой путь на аукцион.

— И что же будем с тобой делать? — голос девушки звучал беззаботно, будто она сейчас просто решает, не пройтись ли ей по магазинам.

Ответил ей максимально честно. Возможно, зачтется. Да и на самом деле нарываюсь, но это не новость — потому и избивали меня все предыдущие хозяева нещадно. Вот только не могу себя переделать, а может, и не хочу, продолжая цепляться за остатки себя прежнего, свободного.