Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I

С тех пор он начал записывать все провалы во времени, все случаи своего странного поведения — по крайней мере те, что он замечал, — когда приходил в себя во время них. Он сделал фотокопии тех заметок, где менялись почерк и стиль записей, а также его отношение к клиентам. Этот быстро разрастающийся файл он назвал «Файлом Здравого Рассудка». Он завел его, чтобы убедиться в том, что находится в здравом уме. В конце концов, Дэниел считал, что сумасшедший не стал бы вести записи и вообще не имел бы понятия о том, что он псих. Фрэнсин де Сантос была с ним согласна.

— Это имеет смысл даже с чисто юридической стороны. Вы осознаете, что эти изменения поведения происходят во время так называемых провалов памяти, и не имеете намерения навредить кому-либо или совершить нечто противозаконное.

— В смысле, чтобы прикрыть свою задницу? Фрэнсин, мне так не кажется. Если кто-то вломится в мой кабинет и отыщет этот файл, мне придется предстать перед комиссией штата и пройти проверку профессиональной пригодности, а это означает в лучшем случае потерю разрешения на практику, в худшем — тюремный срок. А то, что происходит с моими клиентами… это хуже всего. Наедине с собой, на улице, в клубе, дома… я могу принести извинения. Но не на работе. Я…

— Мы с вами подумаем над этим и все просчитаем. Вы прошли все известные мне неврологические проверки, мы рассмотрели возможность эндокринного расстройства и прочее. Но это психологическое. Возможно, обычный стресс. У вас чрезмерная нагрузка, Дэниел. Вам необходимо сократить количество пациентов.

Дэниел смотрел сквозь жалюзи в окно, на деревья за домами на Беверли-Хиллз. В его жизни все шло только так, как он это планировал. Квалифицированный специалист наверняка способен контролировать собственную жизнь. Что же он пропустил?

— Я так и сделаю… но позже. Не сейчас. Я потерял клиентку и, как ни странно, вовсе не из-за странностей моего поведения. Она выехала из штата. Я не буду брать клиента на ее часы. У меня в списке есть ожидающие…

— Ваше эго тесно завязано на ваш успех.

— Да, и это естественно. Работа приносит мне полное удовлетворение, дает мне чувство собственной значимости.

— Давайте поиграем в «А что, если?..» Вы просыпаетесь однажды утром и понимаете, что больше не можете работать психологом. Чем вы станете заниматься? В качестве работы и для удовольствия?

Дэниел похолодел, пульс ускорился. В глазах потемнело. А затем он исчез. И снова вернулся, очутившись за рулем своего «мерседеса», в промокшей от пота рубашке. Он ехал вверх по холму, направляясь к собственному дому. От него пахло сексом. Дэниел схватил сотовый и позвонил Фрэнсин. Попал на голосовую почту и взволнованно попросил ее перезвонить ему как можно скорее. Добравшись домой, Дэниел въехал в гараж и остался сидеть в машине, дожидаясь звонка.

Он проснулся от сильного стука в окно. Стучала его жена, Рейла. Дэниел запаниковал и, что-то бормоча, принялся искать сотовый. Она распахнула дверцу.

— Дэнни, уже половина двенадцатого! Я собиралась звонить в полицию!

В полицию. Нет, только не в полицию.

— Я уснул. — Его рубашка высохла, вся измявшись, зато теперь от нее пахло только страхом. Холодным потом.

— Пойдем в дом. Прими душ и ложись спать. Только тихо, милый. Не разбуди Рори. Мне еле удалось его уложить.

Дэниел вылез из машины. Думая о Рори, о своей прекрасной любящей жене, он понял: то, что случилось, не сможет остаться только между ним и Фрэнсин. Рейла обняла его, прижавшись всем своим хрупким стройным телом. Он зарылся ладонями в ее волосы, наклонился и вдохнул теплый цветочный запах ее шампуня. И тут в кармане жилета зажужжал телефон.

Рейла вошла в дом.

Звонок от доктора Фредерикса.

— Это ваша служба связи, доктор. У нас на линии одна из ваших клиенток, миссис Сэмюэльсон. Она хочет с вами поговорить.

Дэниел удивился, насколько одинаково звучали голоса всех работающих там женщин.

— Я как раз занят другим безотлагательным делом. Пошлите ей голосовое сообщение и скажите, что я перезвоню, как только с ним покончу.

— А если она… настаивает?

— Они все настаивают. Они высасывают тебя досуха, затем рвут на клочки и гадят на то, что осталось. Велите ей пойти на хрен. Я занят.

Дэниел отключился.

— Пора заняться собственной жизнью, — проворчал он, захлопывая дверцу «мерседеса».

Дэниел проснулся в четыре часа утра. Ноги Рейлы переплелись с его собственными. Он осторожно высвободился и пошел помочиться. Ему только что приснился странный жуткий сон. Он уже десять лет не вспоминал о Джастине Куке. Джастин был одним из его первых немногочисленных клиентов, девятнадцатилетний социопат, которому удавалось почти год морочить Дэниелу голову, прежде чем тот его раскусил. Джастин рассказывал, как над ним измывались родители, и выглядело это так, словно своим дьявольским поведением парень старался дать выход собственной обиде и злости. Однако Дэниел навел справки, и выяснилось, что Джастин Кук вырос в чрезвычайно благополучной семье и у него есть младшие брат и сестра, до смерти им запуганные.