Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга II

Джаред сопоставил факты. Значит, папаша Счастливчика, до того как покрасить приборную доску в цвета американского флага и влететь в старую яблоню, успел послужить на благо родины и в итоге начал искать спасения в бутылке.

— У меня нет проблем, сынок, — сказал Джаред.

Слова давались ему легко, хотя «сынок» вырвался только под действием алкоголя. Он уже говорил такое раньше, и не раз. Слишком много раз до того случая. После Джаред взял себя в руки и многое в себе исправил, но сделанного не воротишь. Четверо погибших, старшему всего семнадцать. Дети.

Джаред отключился при столкновении. Он тогда возвращался с игры, но был слишком пьян, чтобы помнить, кто с кем играл. Возвращаться решил по Такома-вэлли. Не потому, что ему нравился вид. Просто это был кратчайший путь домой. Поначалу все шло хорошо, он даже не заметил, что его вынесло на встречную. А дети возвращались с вечеринки на мамином «крайслере». Мать собиралась устроить дочери взбучку за то, что та взяла машину без разрешения. Но вскоре этот факт перестанет ее заботить.

«Линкольн» Джареда ударил в «крайслер» сбоку, когда тот выруливал на свою полосу. Машина с детьми проломила ограждение и рухнула вниз, в каньон под утесом. Джареда стошнило, когда он подошел к краю и увидел обломки, разлетевшиеся по камням. Он заплакал, нашел осколок лобового стекла и перерезал себе горло.

Но каким-то образом выжил.

Судья счел попытку суицида доказательством искреннего раскаянья и приговорил Джареда всего лишь к двум годам заключения. Это было его первое нарушение, до этого Джаред был примерным гражданином. Восемь месяцев тюрьмы, по два за каждого ребенка. Родственники погибших были в ярости, но ничего не могли сделать. Со временем все они переехали, надеясь начать новую жизнь подальше от места трагедии.

Досрочного освобождения Джареду не предлагали, да он и не воспользовался бы предложением. Жить в тени того, что он совершил, было нелегко. Стоило ему лишь подумать о выпивке, и одного взгляда в зеркало было достаточно. Шрам, протянувшийся от уха до уха, был постоянным напоминанием о трагедии, случившейся той жуткой ночью.

Каждый вторник он приезжал на Такома-вэлли. Прошло много лет, но участок ограждения, выбитый тогда «крайслером», выделялся новизной на фоне изъеденного погодой остатка. Раз в неделю Джаред привозил своим жертвам новый букет. Но этого было мало. Это место преследовало его. Снилось ему каждую ночь. Во сне Джаред стоял на краю обрыва, с которого рухнул «крайслер». Каждую ночь одно и то же.

Сначала начинал чесаться шрам. Все сильнее и сильнее. Джаред скребся, как блохастая собака, и вдруг понимал, что под кожей у него что-то движется. Его шея разбухала, голова запрокидывалась. Шрам раскрывался, и оттуда выглядывало лицо. Из его шрама выбирался другой Джаред, голый и окровавленный новорожденный Джаред, неподвластный земному тяготению. Он выскальзывал из старого тела, как змея, сбрасывающая старую кожу, и парил в небе. Груз прошлого сменялся невероятной легкостью, невесомостью, безграничной свободой.

Он летел. Парил над долиной. Вид, который раньше вызывал только боль, теперь казался чудесным, завораживающим. И тогда Джаред просыпался. Сон исчезал, и оставалась только реальность, потолок спальни, алкотестер, которому приходилось ежедневно отсасывать, если он хотел попасть на работу, и воспоминания о детях, которых он убил.

Шрам уже не казался Джареду мрачным напоминанием из прошлого, он был приглашением, линией, которую проводят хирурги перед операцией, чтобы «резать здесь». И сейчас Джаред чувствовал, что гильотина была лучшим, что могла придумать его судьба. Возможно, все так, как и должно быть. У мироздания оказалось замечательное представление о справедливости.

А может быть и нет. На горизонте уже маячил рекламный щит «Кэй панкейкс».

Две желтые линии на капоте «бьюика» извивались перед глазами, как гусеница из бутылки. Полупустой бутылки. Заблудившись в воспоминаниях, Джаред не сознавал, сколько пьет. Это как езда на велосипеде.Эта мысль обожгла Джареда. Спидометр показывал сорок пять миль в час. Этого мало. Харрис и не почешется, если машину не разогнать как минимум до семидесяти пяти. Джаред моргал, пока дорога из расплывчатых пятен не собралась опять в полосу асфальта. Раньше в таких ситуациях ему помогала пара пощечин, но с гильотиной на шее старая техника отрезвления явно была не при делах.

— Ты прааавда убивал людей, папочка?

Ублюдок выполнил домашнее задание, подумал Джаред, выжимая газ. Сколько он следил за ним? Затылок Джареда вжало в подголовник, «бьюик» набирал скорость.

— Мама сказаааала, они были плохие, — продолжил Счастливчик.

Джаред, пребывая в пьяном ступоре, не сразу сообразил, что тот говорит не о нем, а о своем отце. Солдате. Или, возможно, подумал Джаред, эти образы сливаются у него воедино. У них ведь много общего. Возможно, много общего и с теми несчастными ублюдками, которые оказывались за рулем одного из его раскрашенных под заказ «бьюиков».