Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III

Она перевела взгляд с автоответчика на букет.

Подсолнухи словно издевались над ней, дразнили мельчайшими деталями. Хлоэ подошла к ним, выдернула цветок из вазы. Здоровое, сильное, недавно срезанное растение с твердой сердцевиной. Погладив пальцами желтые лепестки, Хлоэ оторвала подсолнуху головку.

Дзинь.

Дзинь.

Дзинь.

Дзинь.

Дзинь.

— Привет, это Хлоэ, и я сейчас не могу ответить. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.

Би-и-ип.

— Ладно, слушай, Хлоэ, я сегодня больше не буду звонить, я просто хочу сказать, что сделаю все, что в моих силах, чтобы снова стать твоим возлюбленным и вернуть наши отношения. Отношения, которые у тебя могут быть только со мной, а у меня — только с тобой. Поверь, в свете всего случившегося я нервничаю из-за нашей встречи больше, чем ты, но мне так не хватает твоих прикосновений, звука твоего дыхания, возможности засыпать с тобой рядом. Я хочу ощутить губами твои губы. Я прикусил бы их и почувствовал, как из твоего прекрасного тела уходит эта страсть к сопротивлению. Я так хотел бы тебя увидеть — не только сегодня, в любое время и в любой день, выбирай сама. Только тебя я хочу с такой силой, только тебе я готов посвятить себя полностью. Чего ты хочешь, крови? Позволь мне доказать тебе, что я готов на что угодно, лишь бы ты была счастлива и снова меня любила.

— Дитер, прошу, заткнись.

Он не заткнулся. На автоответчике еще было место для записи сообщений.

— Не знаю, что я сделал, чем вызвал в тебе такое отчуждение. Возможно, ты отвернулась от меня, потому что я сказал, что ты единственная, ты моя истинная любовь и я хочу быть только с тобой…

Автоответчик прервал его. Но это не имело значения. Ее номер Дитер держал на клавишах быстрого набора.

Дзинь.

Дзинь.

Дзинь.

Дзинь.

Дзинь.

— Привет, это Хлоэ, и я сейчас не могу ответить. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.

Би-и-ип.

— Привет, это снова я. Твоя машинка меня прервала, но не волнуйся, сегодня это мой последний звонок. Я привык думать, что в будущем мы с тобой будем вместе, но любить тебя и пытаться быть с тобой — это упражнение в тщетности. Я больше не стану тебе сегодня надоедать. Наслаждайся вином и цветами в день нашей годовщины. Я думал, что у нас всегда и все будет, как в тот день, и мне действительно больно думать, что этого может не случиться… Что плохого я тебе сделал? Я всего лишь сказал, что хочу быть с тобой всегда, что ты делаешь меня счастливым. Что я люблю тебя… Моя жизнь действительно не имеет смысла, если все, чего я хочу, — это быть с тобой. Наслаждайся своей жизнью, своими друзьями и свиданиями. Наверное, так прекрасно быть неполной без меня, без наших отношений, которые я считал счастьем. Я думал, что мы действительно счастливы вместе… Ну почему ты не хочешь встретиться со мной и поговорить, чтобы мне стало легче? Я не понимаю тебя! Я просто поговорил бы с тобой, глядя тебе в глаза, и не оставлял бы стольких дурацких сообщений. Но думаю, ты чувствуешь свою вину. Тебе плохо потому, что ты от меня отвернулась, а наказываешь ты за это меня. Ты не можешь даже поднять трубку, чтобы поблагодарить меня за цветы!

— Да будь ты проклят со своими цветами! — закричала она, хватая вазу со стола и изо всех сил бросая ее в стену.

Цветы разлетелись ярким всплеском цвета и шума. Влажное белое пятно на стене выглядело как свежая рана, осколки стекла и обрывки лепестков рассыпались по полу.

На ее бледном лице расцветала улыбка.

Разрушение всегда влекло за собой чувство освобождения. После того как Хлоэ разрезала все картины, в ее зеленых глазах засияла радость. Разрывание дорогой одежды оказалось на редкость приятным делом. Он пытался задушить ее своим бесконечным преследованием, а она мстила безделушкам, которыми он ее задарил.

Хлоэ уставилась на мусор на полу, мусор, который ей предстояло убрать, и думала совсем о другом. Как он смеет говорить, что обожает ее? Любовь не вызовет подобных чувств! У любви нет ничего общего с тем, что он заставлял ее ощущать. В страсти не было той постоянной тревоги. И смертоносного порабощения. То, что он считал любовью, на самом деле называлось совсем иначе.

Ей не хотелось даже думать, что двигало им на самом деле. Давно, очень давно между ними действительно было особое чувство. Она бы чтила те ночи и бережно хранила воспоминания, если бы только он позволил — ей и себе. Прошлое должно было оставаться в прошлом. В будущем ему не было места.