Вкус вампира

– Одного убьют, – прикинув, согласился я, – хотя бы по законам жанра, чтобы не разочаровывать читателя или зрителя. Опять же реализм, правда жизни, возвышающая душу трагедия… Как же без этого?

– Никак, н…ма с за…ма, слов нет… – сплюнул призрак.

Мы торжественно помолчали, отдавая дань скорби будущей жертве обстоятельств.

– А если серьёзно, Дэн, ты-то сам на чьей стороне будешь?

– Без разницы.

– Нет, ну ты за вампиров или за людей?

– За себя.

– Ё…ма, да мы все – за себя! Сказать трудно?! – фыркнул Капрал.

Я повернулся к дому:

– Сказать легко, решить – трудно…

Это относительная правда, впрочем, как и всё в этом мире. Если между мной и Сабриной будет стоять человек (в абстрактном понятии!), я его убью.

Если это будет некто конкретный (например, та же Ева?), то… не знаю. На данный момент мне трудно решить, кому я подам руку, если в пропасть будут падать обе… Этот тест далеко не всегда даёт однозначный ответ. Тем не менее я свято убеждён, что рано или поздно мне придётся выбирать. Меж той, с кем связан уже многие годы, и той, что пришла лишить её жизни…

– Ты уж реши, ю…ма с к…ма, чего в тебе больше – вампира или человека? А то когда к стенке припрут, поздно будет…

– Сам знаю.

– Не знаешь… Я, между прочим, ещё живой был, когда при мне моих ребят на куски резали. За меня выкуп взять хотели, и я тоже не знал, кто я больше – офицер или человек. А когда понял…

Мы практически никогда не касались этой темы. В Капрале победил русский офицер, было бы иначе – мог бы жить. Он сознательно материл их так, что озверевшие боевики убивали его долго и мучительно. То, что потом отбили спецназовцы, вообще не было похоже на человека… Я не знаю, почему он не попал в Рай как мученик, наверное, бремя грехов было чрезмерным, но и отправиться в Ад после такой смерти тоже не получилось… Енот остался бродить неприкаянным призраком в тех местах, где прошло его детство. Он был слишком горд и слишком одинок, чтобы навязывать своё общество кому-либо. Потом притёрся на даче у Яраловых, потом познакомился со мной…

– Ладно, пошли в дом. Надеюсь, наши дамы уже вдосталь наговорились, пора бы и спать ложиться.

– Ой, слыхал я, как вы там спите… Ю…ма! – вновь переходя на привычную манеру разговора, завернул Капрал. – От всхлипов твой подружки на огороде баклажаны, х…ма на п…ма, и те встают!

Я махнул на него рукой, второго такого похабника ещё поискать надо.

К моему возвращению ничего кардинального в гостиной не произошло. Все были живы-здоровы, никто не дрался, ко мне с упрёками и обидами не приставал. Ева сидела в уголке, по-детски грызя авторучку, и что-то сверяла в записях. Сабрина, вытянув ноги, отдыхала в кресле, рядом с ней стояла недопитая чашечка кофе.

– Отдышался? У тебя всё ещё бледное лицо.

– Просто очень устал… – Я погладил холодную руку моей вамп и уточнил: – Ты уже меняла ей повязку на шее?

– Да, только что заклеила лейкопластырем. Ранки почти затянулись, ночью может быть жар, ещё дня два будет чесаться. Возможно частичное выпадение волос, немота в суставах, отторжение твёрдой пищи, сыпь по всему телу и насморк…

– Ага. Спасибо. Я очень хорошо себя чувствую, – не поняв ни слова, автоматически пробубнила охотница. Видимо, она целиком была поглощена новыми открытиями в области человеческих взаимоотношений и проблемой «власти над мужчинами».

– Опять шутишь? – ровно осведомился я, довольная Сабрина радостно кивнула. – Прогресс заметен. Дай мне пару дней как следует проштудировать эту книгу, и мы будем выступать на арене вместе.

– Для совместных выступлений найдём другое место, но там твоей книгой буду – я! Пожелай девочке «спокойной ночи!», у неё на сегодня только теория.

Представляю, что будет, когда начнётся практика… Я с трудом отвёл взгляд от пронзительно-зелёных глаз Евы, послушно отправившись в спальню. О чём, кстати, и не пожалел…

* * *

В ту ночь мы почти не спали. Сабрина словно с цепи сорвалась, перемежая бурные слезы с бесконечно сладкими стонами. Казалось, она хочет наверстать упущенное и взять своё на много лет вперёд… или на те немногие часы, что нам остались. Она никогда никому не давала отчёта в своих поступках. Просто не думала, что её судьба может быть всерьёз кому-нибудь интересна. Она легко сходится с людьми (и нелюдьми тоже!), умеет управлять аудиторией, мила и обаятельна в общении, но… ей не хочется, чтобы кто-то смотрел ей в душу, как в зеркало. Когда мы впервые встретились той памятной зимой, я никак не ожидал, что это перерастёт в нечто большее. А теперь не представляю своей жизни без неё…

– Не уходи…

– Я быстро.

– Тогда я с тобой!

– В туалет?

– А почему нельзя?! Подожду тебя у двери…

– Слушай, а ты вообще когда-нибудь что-нибудь слышала о правах человека на личную жизнь?

– Значит нет?! – Сабрина надулась и повернулась ко мне спиной, демонстративно стягивая на себя покрывало. Я поцеловал её за ушком и поднялся с кровати. Туалет у нас, естественно, в доме, то, что на задворках у забора, скорее замаскированный вход… сами знаете куда.